Яков. Воспоминания (СИ)

Прошла всего пара недель с того дня, как я расстался с Анной Викторовной на кладбище. И ни минуты мне не выдалось с тех пор, чтобы толком осмыслить случившееся. Волна насилия, захлестнувшая наш городок, продолжалась, преступления следовали одно за другим. И я работал день и ночь, ожидая лишь, когда же закончится это сумасшествие. Некогда было анализировать, думать, подводить итоги. Некогда было переживать и тосковать. Нужно было работать изо всех сил.

К тому же, мои филеры докладывали, что Нина Аркадьевна все плотнее общается с мистером Брауном, бывая у него едва ли не каждый день. Я разрывался между работой следователя и контролем ситуации с полигоном, и это заставляло меня торопиться еще сильнее. Отложенный выстрел висел над моей головой дамокловым мечом, и я понимал, что Разумовский намеренно приберегает эту возможность избавиться от меня до той поры, когда я буду представлять для него реальную угрозу.

В свете этого наше расставание с Анной Викторовной, ее решение забыть обо мне казалось мне совершенно уместным. Мне вряд ли удастся выжить в этой мясорубке, называемой шпионскими играми. И лучше будет, если Анна станет меня ненавидеть. Тогда, по крайней мере, она не почувствует горя, когда я умру. Это решение я уже принимал однажды и не смог его выполнить. Что ж, так случилось, что судьба дала мне еще один шанс поступить правильно. И не следует его упускать.

В тот день, привычно пасмурный и морозный, я улучил время для встречи с Франтом. Он следил за доктором Милцем и его фельдшером, пытаясь понять, куда же все-таки пропала Элис Лоуренс. Еще одно неоконченное дело, которое мне хотелось бы завершить, пока я жив. Но пока все было тщетно. И вот сегодня, кажется, появились некоторые сведения.

— Ни доктор Милц, ни фельдшер Потапов ни в чем подозрительном не замешаны, — рассказывал Франт. — Ведут обычный образ жизни: дом — служба, служба — дом. Потапов раз в неделю ездит в свой дом в деревне. Там у него живет дальняя родственница, недавно приехала.

— Вы родственницу эту видели? — спросил я его, насторожившись.

— Пару раз, издалека, — ответил филер. И поняв, куда я клоню, добавил: — Нет, это, конечно, не Элис.

— Почему Вы так думаете?

— Она нормальная, это видно даже издалека. Занимается домашним хозяйством.

А вот это не показатель. Если Элис захотела сбежать из дома Разумовского, она уже куда менее больна, чем всем казалось. Судя по всему, притворялась она мастерски, сумела обмануть и князя, и даже Анну Викторовну. Но, видимо, не доктора. Он ее обман раскрыл, но пожалел девушку и помог бежать.

Разумеется, пока что это лишь мои предположения, не подкрепленные ничем, кроме кусочка фальшивой бороды. Но я чувствовал, что прав в основном, даже если ошибаюсь в деталях. А это значит, что Элис Лоуренс куда нормальнее, чем все ее считали. И я понятия не имею, настолько.

— Вы лицо ее видели? — спросил я Франта.

— Близко — нет, — ответил он. — Она все время ходит, закутавшись в платок.

— А доктор Милц там бывает?

— Нет, хотя пару раз они с фельдшером ездили на рыбалку.

— Наш доктор? — изумился я.

— Да, — подтвердил Франт. — И эта девица с ними была.

Вечно занятый доктор Милц, жалующийся на отсутствие времени для чтения — его страсти — и вдруг с удочкой на берегу? Какая странная, право, картина.

— Наблюдение продолжайте, — велел я филеру.

— А за кем? — уточнил он. — За доктором или за фельдшером?

— За обоими, — сказал я, — и за девушкой тоже. Только осторожно, они не должны ни о чем узнать.

Франт кивнул согласно и, как ни в чем не бывало, пошел по улице, будто бы по своим делам. Будучи человеком служивым, он не стал спрашивать меня, каким образом два филера должны следить за тремя людьми, и это не считая Разумовского, Нежинской и Брауна, а порой и еще кого-то по моему требованию. Но ведь и я тоже не спрашиваю господина Трегубова, как мы вдвоем с Коробейниковым должны расследовать восемь нераскрытых убийств, висящих на отделе. Просто нужно работать, вот и все. А вопросы глупые задавать не нужно.

Расставшись с филером, я направился в гостиницу. Вчера Нина Аркадьевна прислала мне записку с просьбой о встрече. Я уже и сам подумывал встретиться с нею. Ее участившиеся визиты к Брауну меня чрезвычайно тревожили. И я хотел еще раз попробовать уговорить ее выйти из игры. Это сохранило бы ей жизнь. Ведь должна же она понимать, что князь пожертвует ею, как пешкой, как только она выполнит свою миссию. Разумовскому не нужны лишние свидетели.

Но едва я подошел к гостинице, как меня окликнул доктор Милц. Вот так встреча, на ловца и зверь бежит.

— Яков Платоныч, — приветствовал меня доктор, — рад Вас видеть. Вы это читали? — спросил он, протягивая мне «Затонский вестник».

Очередной мерзкий опус Ребушинского? Нет, и не хочу. Но почему доктора так заинтересовала наша газетенка? Помнится, он отзывался о Ребушинском весьма нелестно.

— Что там еще? — спросил я.

— Вам будет интересно, — пообещал Александр Францевич.

Он развернул газету и прочел с выражением: