Яковлев А. Сумерки

Федин К. А., писатель: «...Все русское для меня давно по­гибло с приходом большевиков; теперь должна наступить но­вая эпоха, когда народ не будет больше голодать, не будет все с себя снимать, чтобы благоденствовала какая-то кучка людей (большевиков)».

Пастернак Б. А, поэт: «Я не хочу писать по регулятору уличного движения: так можно, а так нельзя. А у нас гово­рят — пиши так, а не эдак... Я делаю переводы, думаете, от того, что мне это так нравится? Нет, от того, что ничего другого нельзя делать... У меня длинный язык, я не Маршак, тот умеет делать, как требуют, а я не умею устраиваться и не хочу. Я буду говорить публично, хотя знаю, что это мо­жет плохо кончиться».

Толстой А. Н., писатель: «В близком будущем придется допустить частную инициативу — новый НЭП, без этого нельзя будет восстановить и оживить хозяйство и товаро­оборот...»

Гладков Ф. В., писатель: «Подумайте, 25 лет советская власть, а даже до войны люди ходили в лохмотьях, голодали... В таких городах, как Пенза, Ярославль, в 1940 году люди пух­ли от голода, нельзя было пообедать и достать хоть хлеба. Это наводит на очень серьезные мысли: для чего же было де­лать революцию, если через 25 лет люди голодали до войны так же, как голодают теперь...»

Пришвин М. М., писатель: «...Одной из величайших зага­док и тайн жизни надо считать следующее явление... Насе­ление войны не хочет, порядками недовольно, но как только такой человек попадает на фронт, то дерется отважно, не жалея себя... Я отказываюсь понять сейчас это явление...»

В октябре следующего, 1944 года очередной донос Сталину:

«Асеев Н. Н.: «Слава богу, что нет Маяковского. Он бы не вынес. А новый Маяковский не может родиться. Почва не та. Не плодородная, не родящая почва. ...Ничего, вместе с де­мобилизацией вернутся к жизни люди, все видавшие. Эти люди принесут с собой новую меру вещей. Важно поэту, не разменяв таланта на казенщину, дождаться этого времени».

Зощенко М. М.: «Мне нужно переждать. Вскоре после вой­ны литературная обстановка изменится, и все препятст­вия, поставленные мне, падут. Тогда я буду снова печатать­ся. Пока же я ни в чем не изменюсь, буду стоять на своих по­зициях».