Йалка

В МФЦ схема повторилась. Женщина в парике отчего-то рассмеялась, хотя я даже не пытался шутить. Выдала листок, квитанцию и чек. Гарантия три года. Все честно. Чтобы накопить на такую маску, мне потребовалось три года. Я представил, как через три года все снова повторится. Я выброшу маску, приду за новой, женщина в парике пошутит: «Вы к нам уже как на работу» или «Вы у нас прописались». Направит к психиатру, чтобы исключить психические проблемы. Психиатр взглянет на меня грустно и выпишет справку: «На учете не состоит».

В подвале, как и в прошлый раз, никого не было. Я сел напротив двери с мигающей надписью «Не входить» и сделал селфи. На память для потомков, или биографов, или Следственного комитета.

Дверь, как и в прошлый раз, отворилась, и создатель масок, прищурившись (он мог щуриться, у него отличная маска), позвал меня. В кабинете было еще холоднее и еще накуреннее. Висел такой плотный туман, будто я оказался на концерте восьмидесятых.

Мастер снова что-то энергично печатал в своем компьютере. Я решил не предлагать ему закурить. Глаза, которых у меня вроде как нет, и так резало от дыма. Я ждал. На самом деле мне поскорее хотелось надеть новую маску. Я ждал ее. Я не подозревал, как сильно ждал новую маску. В ней я видел спасение и возврат к обычной жизни. Будь у меня маска, я бы не увидел того, что творилось в голове этой Лели. Мрак.

– Получите, распишитесь, – оригинально пошутил создатель масок и придвинул мне блестящий кейс. – Осторожно, изнанку не трогай.

Я знал, как обращаться с масками, но так волновался, что руки дрожали. Она была прекрасна в этом белом глянцевом кейсе с тонной бумажек, которые я прочитаю от корки до корки вечером. Тонкая, почти прозрачная кожа из умного силикона с сотней микрочипов, прямой нос (такой же у отца), тонкие губы, как у мамы… Да я красавчик.

– Надевай, – подгонял создатель.

Хочет поскорее закурить.

Я надел, электрический разряд пробил до самых пяток. Жаль, что такое происходит лишь в первый раз. Только ради этого кайфа стоило выбросить маску. Я помню первую маску в пять лет. Это как Новый год и день рождения одновременно. Я мечтал о маске. Все взрослые и крутые носили маски, и я хотел поскорее стать крутым и взрослым.

– Ложись в сканер, – сказал создатель масок. – Только аккуратно, без резких движений.

В сканере мне уже было все знакомо. Только в этот раз горели красные лампочки. Обычная процедура с новой маской – проверить плотность прилегания и совместимость. Я и без сканера знал, что выбил страйк. Идеальная маска.

Через десять минут программа показала стопроцентную совместимость. Создатель масок довольно крякнул. Будто он лично, как папа Карло, строгал ее в каморке с нарисованным камином на стене. Я ему подыграл, выразил безмерную благодарность. Он даже расчувствовался и пожелал мне удачи с девушками. Вообще-то, это неэтично с его стороны – разглядывать чужие мысли. Но мне было уже плевать. Хотелось выйти на свет из подвала. Хотелось вдохнуть февральский воздух.

* * *

Дома Толик устроил вечеринку. Кто устраивает вечеринки по понедельникам? В старой маске я бы отказался, придумал бы отмазку. Но новый я решил посидеть на нашей прокуренной Лелей кухне. Я мало пью. Вернее, не пью вообще. После случая у Сереги дома с домашним вином от его краснодарской бабушки я завязал.

У Панча и Дикого, друганов, с которыми Толик начинал в «Комедии», выдался выходной, и они нагрянули с виски и колой. Леля даже что-то приготовила, чего никак от нее нельзя было бы ожидать. Она старалась казаться незаметной, но Толик постоянно звал ее из комнаты и просил что-то нарезать или подать. Довольно странный и архаичный метод, как по мне. Она приходила, доставала из холодильника тарелку и грохала ее перед Толиком. Еще чуть-чуть – и плюнула бы ему в лицо. Пусть она исчезнет.

– Мы вчера с одной телкой познакомились, – начал Панч. – В телеге. По фоткам – бомба. Сиськи, губы как камазовские камеры.

Панч работал автослесарем, чинил КамАЗы, но, как и Толик, тяготел к нереальной красоте.

– Она такая: «Двадцать», – продолжил он. – Я: «Пятнашку!»

– За шестнадцать сторговались, – сказал Дикий.

– Приезжаем. А там дом в Новом Поселенье, весь огорожен, охрана, все дела. Наверно, снимает. Выходит. В очочках, каком-то костюме стремном, на вид лет семнадцать. Я думал, мы встряли. Но с нами Андрюха был, если че, думаю, отмазал бы. Она, короче, смотрит на нас. И давай заднюю врубать. Даже калитку не открыла…

– Сто пудов, из-за Андрюхи, – сказал Дикий. – Рожа у него ментовская.

– Думаешь? – вдруг спросила Леля, резавшая колбасу.

– А из-за кого? – спросил Панч. – Я нафраерился, все дела. Дикий шевелюру свою помыл. У Димона мерин взяли…

Леля закатила глаза, будто в нее кто-то вселился, и вышла.

– Короче, ниче не получилось с этой телкой.

– Обидно, – сказал Толик, чтобы что-то сказать.