Яма

Сергей, пока она переводила дыхание и настраивалась на мирный лад, прошел в кухню и одним глотком допил остывший кофе. Позже, после тщательного визуального осмотра, Ника не заметила на нем никаких ссадин, повреждений или следов крови. Только ворот футболки казался слегка растянутым, будто за него кто- то цеплялся.

Под руководством каких-то неизведанных внутренних процессов, злость ушла так же быстро, как и пришла. Ей не хотелось ерничать, проявлять недовольство или еще как-то ругать его. Молчала и смотрела на Градского, с каким-то поразительным спокойствием принимая тот факт, что до сих пор готова простить ему все, что угодно.

Алина тем временем резко начала собираться на улицу.

— Погода прекрасная. Надо ловить.

— Как ты одна с детьми справишься? — растерялась Доминика, когда сестра забрала у нее Леонида.

— А я вчера с Катей Уваровой договорилась, — объяснила та по пути в детскую.

Словно в подтверждение, ее смартфон тренькнул забавным звуковым оповещением о новом принятом входящем сообщении.

— О! Вот и она, — мимолетно улыбнулась, на ходу ловя соскакивающего с дивана сына. — Уже ждет под подъездом.

Помогая переодеть детей, Ника не теряла надежды задержать сестру.

— Да куда ты без меня, Аля? У тебя, между прочим, снова один глаз накрашен.

— Ох, надо же… — поймав отражение в зеркальной двери шкафа-купе, засмеялась.

— Иди, развлеки Катюху, а я пока докрашусь.

— Ну, ты серьезно? — перешла Ника на шепот. — Оставишь меня с ним?

— Вчера ты не боялась с ним оставаться.

— Все не так, как ты видишь!

Дети усердно тарабанили и звенели игрушками, которые всучила им мать, но Доминике казалось, что стук ее сердца стал заглушать все эти звуки.

— Зато я поняла, что только он способен сделать тебя счастливой, — качнув головой, Алина поймала младшую сестру за руку. В ее светло-зеленых глазах появилось невыразимое напряжение. — Такой, как с ним, ты ни с кем никогда не была.

— И столь же несчастной, как после него, тоже никогда!

— Никуля, — на мгновение крепко прижала ее к себе Алина. — Дай ему хотя бы объясниться. Он был молодым и дурным. Все ошибаются! Но правда в том, что сейчас он смотрит на тебя точно так же, как и шесть лет назад. А ты — на него.

— Прекрати. Даже не начинай…

— Находясь рядом с вами, у меня внутри все переворачивается, будто в мясорубке. Если это не любовь, то я тогда не знаю, как еще назвать эту энергию.

— Просто выброс гормонов, — Ника попыталась изобразить безразличие, прежде чем подняться и выйти из комнаты.

Мимо Градского прошла с непроницаемым лицом. Выглянув с балкона, заметила во дворе Уварову. Та замахала ей сразу обеими руками и заорала, как одержимая:

— Кузя, привет! Как оно?

— Супер!

На соседний балкон в то же время вышел курить сосед-извращенец. Бегло оценив его физическое состояние, Доминика с неким маниакальным удовлетворением отметила гематому на его лбу, фонарь под глазом и красное, словно ожог, пятно на щеке.

— Приготовил супчик, — угрюмо заметил тот и тут же отвел взгляд в сторону. — Крепкий рассольник получился. Без обсценных слов рецептом не поделишься.

— Извините. Но вы сами виноваты.

— Тихо. Не говори мне ничего, — зашипел он, бросая нервные взгляды ей за плечо. — Мне с тобой нельзя разговаривать, — и, забывая о подкуренной сигарете, забежал обратно в квартиру.

— У тебя новая юбка? — прокричала Кате Ника, стараясь не анализировать, что за чувства просыпаются у нее в груди при мысли, что совсем скоро они с Градом останутся наедине. — Крутая! Выглядишь отлично!

Кожа незаметно налилась горячим теплом, но и тут девушка убедила себя, что это лишь результат солнечного воздействия. Балкон у них находился с восточной стороны, и утром, как сейчас, на него попадали прямые лучи.

— Спасибо! Заезжай завтра после работы. Мама о тебе спрашивала. Говорит, что-то Кузя нас совсем забыла.

— Богдан болел, а тут еще новый семестр. Времени мало было. Передавай привет. Постараюсь заехать завтра.

— Окей. Попрошу маму что-нибудь испечь. Так что давай, не "наверное".

Градский помог Алине с коляской, и вскоре они с Катей ушли, двигаясь в направлении парка. Ника едва успела убрать всю грязную посуду в раковину. Мыть уже не стала. Услышав, как хлопнула входная дверь, напряженно замерла, вцепляясь пальцами в столешницу позади себя.

31.3

— Где тебе будет удобно?

Обменялись красноречивыми взглядами.

— Разговаривать, — уточнил он. — Где тебе удобно разговаривать?

— Здесь, — уронила нарочито безразличным тоном.

Град прошел к окну и собрал все ее внимание каким-то удивительно- многозначительным молчанием. По ощущениям, прежде чем начать предполагаемый диалог, он, как будто погружаясь в прошлое, начал немой монолог с самим собой.