Яма

Машинально посмотрела в сторону "экземпляра". Черниченко, словно ощутив возникшее любопытство, поймал ее взгляд. Без привычной улыбки, и от этой его серьезности Нике сделалось еще более неловко.

Классный он, не поспоришь. Высокий и симпатичный. Любил пошутить и посмеяться. В команде — генератор идей, а в реальности — хорошего настроения. Но… Нику Рома не интересовал.

На максимум изматывали мысли о другом человеке. Внутри сидело странное напряжение: тугая пружина, которую приходилось постоянно держать сжатой.

И она держала.

— Обо мне задумалась, красотка?

Когда Ромка склонился ближе, мозгу пришлось отдавать дополнительные команды, чтобы инстинктивно не отпрянуть.

— Всенепременно.

— Смотрю, прям из реальности выпала.

— Склонило в сон, Ромчик.

— Вот так, значит? — состроил обиженную мину.

Отсветила ему улыбкой, хотя душевное состояние скатилось к нижнему уровню уныния.

— Ага.

— Бессердечная.

— Да кто сейчас сердечный, Ром? Людей не осталось, одни притворщики.

— Я сердечный, — горячо возразил Черниченко. — To есть душевный. Вот сейчас бухаю с горя, что ты меня не любишь.

Ника фыркнула.

— Разве с горя бухают? Бухают абсолютно все по-дурости, только причины выдумывают разные.

— Так говоришь только потому, что сама никогда не напивалась. Вот попробуешь… — толкнул к ней рюмку с янтарной жидкостью.

— Увольте, — брезгливо поморщилась. — Обезьянничайте сами.

— Ну-с, как изволите, императрица.

***

Утром Нику ждала заслуженная проповедь от разъяренной Алины.

— Ты где, черт возьми, ночевала? Я чуть с ума не сошла!

Скинув сапоги и куртку, прошлепала мимо взлохмаченной сестры к своей кровати.

— Ну, что ты начинаешь? На ровном месте… — вздохнула. — У Кати, где же еще… Я предупреждала.

— Ты сказала: "Возможно, останусь". Я ответила: "Нет", — сердито воспроизвела их недавний диалог Аля.

Под эти громкие возгласы проснулась Руслана. Оторвала голову от подушки. Приоткрыв один глаз, опытным путем оценила накал конфликта.

— Опять? — фыркнула, отбрасывая с лица спутанные волосы. — Уварова — нормальная девчонка, Аль. Что смертельного? — поддержала младшую.

— А то, что рано ей еще по подружкам ночевать.

— Ну, что ты начинаешь? — повторила недавнюю фразу Ники. — Ты в семнадцать уже у Димки кочевала.

Это замечание Алина бессовестно пропустила мимо ушей.

— А если бы с тобой что-то случилось в этом клубе? С вами обеими? — снова уставилась на Нику в упор. — Девчонок насилуют, убивают, продают в рабство! Бывать в таких заведениях опасно!

Тяжко вздохнув, "младшенькая" закатила глаза. Молча начала раздеваться. Потянув вниз замок молнии, сдернула через голову платье. Стянула колготки. Сбросила лифчик и трусы.

— Что ты молчишь?

Облачившись в теплую пижаму, Доминика, наконец, испытала долгожданное удовлетворение и комфорт.

— Я не собираюсь с тобой дискуссировать. Бесполезно.

— Даже так? — с обидой возмутилась Алина. — Тогда не будем распыляться. Просто прими к сведению, дорогая моя, еще одна такая вылазка, и я звоню маме.

— Прекрасно, — сухо согласилась Ника.

Опустившись на кровать, задернула штору, которую они смастерили в начале семестра, предполагая, что Руслане и Алине придется засиживаться с заданиями допоздна. Плотное бордовое полотно тянулось вдоль боковой стороны постели от шифоньера к окну. Учитывая книжные полки, которые висели над кроватью, в укромном уголке Ники, независимо от освещения, устанавливался уютный приглушенный полумрак.

Она никого не хотела видеть! И думать о чем-то уже просто не хватало сил. Ей бы вернуться в прошлое, на пару месяцев назад…

***

В следующие выходные Доминика осталась в общежитии одна. Старшие сестры поехали домой еще в четверг вечером, чтобы за пятничный рабочий день успеть решить свои дела. Руся получала паспорт для предстоящей загранпрактики. А Але необходимо было появиться в районном отделе Государственной Службы Статистики, где она проходила практику, чтобы взять новые данные для курсового проекта. Так как оба случая не терпели отлагательств и требовали личного присутствия, скрепя сердце, они оставили Нику одну. А если конкретно, сердце болело только у Алины. Руслана, услышав ее указания для "младшенькой", только пальцем у виска покрутила.

Пятница прошла, не выделяясь событиями. Пары, репетиция, прогулка с друзьями, тихий одинокий вечер.

А вот суббота отбилась в памяти Ники на всю жизнь.

Она планировала отоспаться, прибраться в комнате, купить кое-что из продуктов и заняться домашними заданиями. Но за окном свирепствовал такой ветер, что она и за хлебом в ларек не рискнула спуститься. Перебивалась макаронами с соусом и

чаем.

В дверь, как назло, постоянно кто-то ломился. Вчера все решили, что Кузнецовы уехали втроем, но утром соседки поймали Нику в кухне. И началось:

— Порошок не одолжишь? У нас закончился, а я уже замочила куртку.

— Масло есть? Мы картоху жарим. Приходи!

— Что ты сидишь здесь одна? Давай кино посмотрим.

— Поможешь с вышкой[1]? Я четвертое задание не могу решить.

— Пойдем в четыреста тридцатую. Там ребята на гитаре играют. Нужна солистка.