Яма

На пляже, заполненном огромным количеством людей, еще проще погрузиться в свой обособленный мир. Скинув футболку, Сергей разулся и подкатил штанины джинсов до середины щиколоток. Неугомонная Доминика следом за ним бросила в багажник автомобиля сандалии и собрала волосы в забавный высокий пучок.

— Слышишь эту песню, Сереж? — пришлось впустить в сознание играющую в пляжном баре музыку. — Обожаю ее, — сообщила Кузя, пританцовывая. — А тебе как?

— Ну, такое…

— Одним словом, "фуфло"?

Усмехнулся, не отрывая от нее взгляда. Восточные мотивы совершенно не в его вкусе. Разве скроешь, когда аж зубы сводит и реально тошнит?

— Мне нравится, как ты под это "фуфло" танцуешь.

Если не врать, на этом все. Плюшка умела красиво двигаться, этого не испоганят даже все эти отвратительные причмокивания, "кис-кис", "шиширип-шиширип". Подпевая исполнителю, Ника, не скрывая восторга, умилительно гримасничала. В такт мелодии двигала плечами и виляла бедрами, забывая о критической длине своего сарафана.

"Оки, ладно. Не страшно. Здесь и так все в трусах…"

Серега старался не напрягаться. Но напряжение само напрягало Сергея. В паху снова мучительно заныло. Только ведь недавно отпустило, благодаря смелости некоторых старух, гуляющих по пляжу под видом грибов-боровиков в соломенных шляпах и открытых купальниках, исчезающих при ходьбе в мягкой телесной массе.

— Давай вместе.

— Что?

— Танцевать, — кружась, сложила губы "уточкой".

— Нет.

— Ни за что на свете?

Тут он, должен признаться, заколебался. Фантазия мгновенно подкинула заманчивые варианты дальнейшего развития событий. Ругнувшись матом, пришлось сместить взгляд и выцепить из толпы пару "боровиков". Внутри все потухло. Жить расхотелось от таких методов.

"Ну, долбанная Плюшка, чё уж…"

Записал на ее счет.

— Ника, — предупреждающе окликнул, снова обратив внимание на свою подруженцию.

— Алеся писала, ты обалденно танцуешь сальсу.

— У нее бред. Поплохело от резких смен температурных режимов.

— Сережа!

— Что, Доминика? — саркастически улыбнулся.

Внутри колотило, как ни боролся с наплывом эмоций.

"Трудно…"

"И все же, ну нафиг этих "боровиков"!"

Лучше уж "отстегнуться" из-за недостаточного поступления крови в головной мозг. В любом случае эрекция рядом с Кузей неизбежна. Не смотреть же ему все время в сторону. Да что уж, порой и без визуального восприятия, только от звуков ее голоса, у Града на теле все волоски дыбом встают и носятся эти убогие, как их называет Леська, мурашки.

Шагнув ближе к девушке, поймал ее в кольцо своих рук.

— Стой. Не рыпайся, кувшинка.

— Почему еще "кувшинка"? — без восторга приняла новое обзывательство с его стороны. — Не самый красивый цветок. Такой… — скривившись, показала язык.

— Какой?

— Простой.

— Красивый, — перебил ее Градский, удерживая зрительный контакт. — Красивая ты. В этом платье и с такой прической — похожа очень.

— Комплимент — бомба, — и покраснела. — Огонь прям!

Такая реакция вызвала у Сергея смех.

— Что ты смеешься? — возмутилась Кузнецова. — Да чему ты так радуешься? — распалилась, ведь он никак не унимался.

— Радуюсь, что без "фака" обижаешься. Прогресс у нас.

— У меня руки заняты, — оправдалась, поглаживая пальцами его коротко стриженый затылок.

И, не сдержавшись, тоже улыбнулась.

Серега хотел ей что-то еще сказать, озвучить оккупировавшие его воспаленный рассудок закопченные от перегрузки мысли о том, что она самая-самая, рассказать, что у него от нее — просто дым из ушей… Но грудь стянуло спазмом, горло перекрыло — ни одного слова не выжал.

Почувствовал себя кем-то из тех существительных, которые ему так часто приписывал отец. Додик, дебил, валенок… Только отец, Сергею хотелось верить, беззлобно его так называл, в силу своего вспыльчивого характера. Он же ощутил касательно самого себя настоящую злость.

Ни украсть, ни покараулить[3]… Стоял и, словно слюнтяй, тупо смотрел на замершую в ожидании Нику.

— Я на тебя запал, Кузя, — произнес со всей серьезностью, перекладывая эту информацию из своего сознания в ее.

"Ну, п*здец, второе приветствие…"

И хр*н с тем, что у него после этого признания грудачину болью свело. Прозвучало, один х*р, ужасно тупо. Приподняв брови, Плюшка приняла растерянный вид, сигнализируя ему, что эта никчемная фраза с ней не прокатила.

"Я болен тобой!"

Вот, что было бы правильно озвучить. Ибо так загоняться, тупить и мямлить можно только в предсмертной агонии.

— О-о-о, — выдохнула она, складывая свои сладкие губы в самую сексуальную букву алфавита. — Вот под эту песню ты обязан со мной потанцевать.

Градский не сразу уловил, что там за мелодия снова всполошила Плюшку. Напрягая слух и память, узнал старый музыкальный хит- lnsatiable[4].

— Я знаю, что с таким видом тебе бы, Градский, только крамп[5] исполнять, — указала на его перекрученную бейсболку, с мягкой улыбкой разгладила пальцами складку хмурости между его бровями, скользнула рукой вниз — провела по напряженным мышцам груди и краю низко посаженных джинсов. — Но… Пожалуйста-пожалуйста, потанцуй со мной, Сережа!

Что ему оставалось?

Ведь он с ней не просто по воле случая. Их история — начало чего-то вечного.