Ян (не) для Янки

– Нам было по тринадцать, – начинаю первым, задирая голову к небу. Мерзкая морось, подгоняемая колючим осенним ветром, монотонно мельтешит перед глазами и понемногу охлаждает пыл. – Родители отправили нас с Даяной в летний лагерь у моря. Одних, за тридевять земель от друзей и родных. Янка тогда не хотела ехать. Боялась, переживала, плакала даже, а я пообещал, что буду рядом, не отойду ни на шаг и буду защищать. А потом влюбился. Была там такая Марина Скопина из Воронежа. Красивая, смелая. Всем парням в отряде вскружила голову, а выбрала меня. Вот и не устоял. Глупый был. Не понимал ещё, что дороже Яны никого нет и не будет никогда. Забыл про своё обещание. Всё время проводил с Маринкой. Первый медляк, разговоры ни о чём, до жути неловкие поцелуи. Даяна несколько раз пыталась обратить на себя внимание, хотя бы просто поговорить. Только разве мне до неё было. В отличие от Марины она ещё совсем девочкой была. С зайцем плюшевым спала, да в куклы играла. То ли дело Скопина. А потом Яна пропала. Самое поганое, что я даже не заметил. Помню, шёл с Маринкой в обнимку, а ко мне какой-то очкарик подбегает. Щуплый, дохлый, но смело так за грудки хватает и орёт, что найти её не может. Думаешь, опомнился? Нет, отмахнулся и дальше Скопину выгуливать пошёл. Только к вечеру спохватился, когда понял, что Яну так и не нашли.

– Решил устроить ночь воспоминаний? – ухмыляется Филатов и, следуя моему примеру, устремляет взгляд к мутному небу. – Погода не располагает для задушевных бесед.

– Заткнись и слушай! – лёгкий подзатыльник помогает вернуть внимание сводного брата. – Я нашёл её на утро в подсобке на пляже среди вёсел и спасательных жилетов. Замёрзшую. Перепуганную. С пустым остекленелым взглядом.

– Кто ж с ней так?

– А сам как думаешь?

– Скопина твоя?

– Бинго, Саня! Марина эта той ещё дрянью оказалась. Подбежала к Янке, наплела, что я сильно порезался о стекляшку в песке и мне помощь нужна, а потом хладнокровно закрыла доверчивую дурёху в подсобке на амбарный замок и ушла с пляжа, зная, что никто и не додумается искать потеряшку среди ненужного хлама.

– Это ещё раз доказывает, что баб ты с детства не умеешь выбирать, – откровенно потешается надо мной Фил. – Ничему жизнь не учит, да, Шах?

– До конца лета Даяна со мной не разговаривала, – дебильные шутки Фила пропускаю мимо ушей. – Всё своё время она проводила с тем заботливым очкариком. Тогда я впервые узнал, что такое слепая ревность, но как её в себе заглушить – по сей день не имею понятия!

– Чувствую, домой тот парнишка вернулся без очков!

– Скажи спасибо, что на своих двух! – насмешливо трясу головой. – Но знаешь, что больше всего меня тогда задевало? Её взгляд. Ледяной, равнодушный, чужой. Сегодня она смотрела на меня точно так же, Фил. Ни улыбки, ни слова, только эти её огромные глаза, полные отрешённого безразличия.

– Так разве ты не об этом грезил, романтик?

– Нет, Сань! Я мечтал больше никогда не видеть Яны. Никогда. И ты прекрасно об этом знал, когда обнимал её на моих глазах, когда спасать вчера помчался, – Фил опасливо косится. – Думаешь, я не понял, кто за неё вступился? Но тебе же мало, да? Ты решил добить меня этим ужином, верно? А я тебя, Фил, считал другом!

– Я всё ещё считаю тебя братом, Шах, – отрезает Саня, закидывая мне руку на плечо. Так всё у него просто!

– Серьёзно? – сидеть на ледяном бетоне становится невыносимо. Хотя кого я обманываю, дело вовсе не в мокром асфальте. – Это от великой братской любви ты ножом по сердцу проехался?

– Не преувеличивай! – Фил поднимается следом. – Ты же сам на эту помолвку как на гильотину шёл. Думаешь, не видел? Я помочь хотел. Продлить, так сказать, твою холостяцкую жизнь на пару недель.

– Такой ценой? – заложив руки за голову, хожу по грязному тротуару, как неприкаянный, даже не задумываясь, что и сам теперь не чище.

– Да брось, Шах! – Саня вскидывает руки и смотрит насмешливо, ни хрена не понимая! Это бесит! Выводит из себя!– Зато теперь Даяну навсегда от тебя отрезало. Безвозвратно!

– Скажи ещё, что спасибо тебе задолжал! – не выдерживаю, срываюсь к парню и хватаю того за шкирку.

– Это было бы куда лучше разбитого носа! – хмыкает Филатов. – Поговори с ней! Она же не знает ничего. Придумывает ерунду всякую, себя винит. Может, хватит уже бегать! Ясное дело, что никуда теперь из жизни твоей Даяна не исчезнет.

– Нет! – выпускаю Саню и отчаянно качаю головой. – Ты не понимаешь!

– Так объясни, Шах! – не отступает, давит на больную мозоль со всей дури. – Вы не чужие люди! Ну, не дано вам стать парой, так будете друзьями. В чём проблема?

– Во мне, Фил, проблема! Неужели не ясно?

Меня сгибает пополам от одной только мысли о Даяне. Ощущаю себя больным ублюдком, неспособным разлюбить родную сестру! А как представлю, что и в её сердце эта боль засядет въедливой плесенью, узнай она правду, так и вовсе тошно становится. Лучше пусть ненавидит меня, презирает, боится!

– А ты никогда не думал, что батя тебя просто переиграл? – рука Фила снова приземляется на моё плечо, только на сей раз не отталкиваю от себя парня.