Янки в Вальхалле

— Фаллон, я боюсь, — произнес Хельверсон, глаза которого расширились от ужаса. — Это гнев богини…

Небо и земля смешались в ослепительных вспышках, колоссальные молнии били вниз, в непроглядную темноту. Сверкающая фигура Бринхилд неподвижно замерла с поднятыми кверху руками.

Американец бросил взгляд на горящие стрелы молний, которые метко поражали танки у подножия хребта, превращая их в куски оплавленного металла. Части нацистской пехоты обратились в растерянно мечущуюся толпу.

— Молот волшебной власти Тора обрушился на них! — завопил Хеймдалль. — К бою!

Непрерывные раскаты грома доносились с почерневшего неба. Тучи яростно бьющего града неслись вниз по склонам, туда, где еще длился неистовый смертоносный танец молний.

Фаллон видел нацистские самолеты, беспомощно крутящиеся в небе в бесполезной попытке сопротивляться этому ужасному шторму. Непрерывно бьющие молнии поражали немецкие войска, беспорядочно отступающие по снегу, перепачканному кровью и копотью.

Внезапно Бринхилд появилась из непроглядной темноты. Теперь она действительно была похожа на богиню — ее фигура и полное гнева белое лицо сияли грозным сверхъестественным светом.

— Вперед, воины Асгарда! — громко прозвучал ее серебряный голос.

Три тысячи голосов дружно издали дикий боевой клич.

Фаллон чувствовал себя выжатым от обрушившихся на него сверхъестественных эмоций и впечатлений, когда галопом несся рядом Бринхилд вниз по снежному склону. Он слышал грозный рык белой рыси, которая огромными прыжками бежала перед стремительно скачущим конем дочери Тора.

С мечом, зажатым в руке, американец вместе со всеми мчался вниз, через молнии и неистово хлещущий град. Сквозь шум боя раздался вдруг клич Бринхилд и ее валькирий:

— Эй-хо!

Подобно удару молнии, они врезались в ряды нацистов. Фаллон стремился держаться перед Бринхилд, чтобы защитить ее, если понадобится. Немцы тем временем попытались совладать с растерянностью и предпринять штыковую атаку.

Фаллон неистово рубил мечом нацистов, которые уже поднимали свои винтовки, не давая им прицелиться. Он видел, как немецкие солдаты отскочили с криками ужаса, заметив белую рысь и Тира, испускающего неистовые боевые кличи. Рядом несся Хельверсон, ловко крутя тяжелым топором. От крови и шума сражения он впал в боевую ярость, достойную берсерка. Тонкий меч дочери Тора сверкал, нанося быстрые смертоносные удары.

Внезапно молния ударила перед мчащейся бешеным галопом лошадью Фаллона, и он упал вместе с нею. Из грохочущего хаоса сражения прямо к нему вынырнуло разъяренное лицо, как никогда напоминающее морду молодого волка. Виктора Хейзинна, который подбежал к американцу с автоматом в руке, теперь вряд ли можно было назвать красивым.

Фаллон почувствовал, как автоматная очередь прошла совсем рядом, чудом не задев его. Сквозь шум он услышал бешеный крик Хейзинга:

— Что же, по крайней мере, я заберу тебя с собой…

В свете молнии Фаллон бросился на немца с мечом, не обращая внимания на автомат в его руке, бешено выплевывающий смерть.

Он почувствовал, как одна из пуль задела его бедро, а затем стальное лезвие с размаха вонзилось в тело Хейзинга, погрузившись в него почти по самую рукоятку. Внезапно конь Фаллона поднялся на ноги. Высвободив свое оружие, американец моментально оказался в седле, сверху наблюдая, как падает его враг.

Отступление немецких войск превратилось в беспорядочное бегство. Воины Асгарда продолжали преследовать нацистов. Вскоре те и другие скрылись в темноте…

ОН СИДЕЛ НА лошади возле Бринхилд, на том же гребне, войско Асгартда снова собралось на склоне. Дикими боевыми криками, подняв вверх окровавленные мечи и топоры, все приветствовали появление дочери Тора.

— Почтение повелительнице! Благодаря твоему штормовому волшебству ни одного немца здесь не осталось в живых!

— Да, но остались другие в норвежских землях, — напомнила им Бринхилд. — И теперь нам, воинам Асгарда, не будет отдыха, пока они не уберутся туда, откуда прибыли. Мы последуем дальше, и мы будем снова и снова наносить им удары везде, где найдем, пока земля не очистится от этой скверны.

— Мы слышим, и всюду последуем за тобой, повелительница! — дружно раздалось в ответ.

— И я тоже присоединюсь к вам, если вы мне позволите, — прогрохотал Хельверсон с пылающим лицом.

Фаллон молчал. Бринхилд беспокойно посмотрела на него.

— Я знаю, ты тоже поедешь с нами.

Он тяжело покачал головой, и указал вниз на отдаленную деревню, где два судна теперь стояли у пристани, принимая на борт беженцев.

— Эти корабли следуют в Англию, Бринхилд, — медленно произнес он. — И я должен поплыть с ними.

— Но ты не можешь! — закричала она. Ее горящие глаза метали молнии. — Чужестранец, ты же знаешь, что я люблю тебя. Даже когда я была в гневе оттого, что считала тебя обманщиком, я все равно любила тебя и была уверена, что ты любишь меня.

Он наклонился в седле, чтобы обнять ее и почувствовал, как их губы соприкоснулись.