Янмэйская охота

То было правдой. Лишь один Ориджин интересовался деньгами — не леди Иона.

— Отчего ты не предложил сам Предмет на роль выкупа? В этом было бы больше чести, чем в продаже.

— И выслушать от герцога Десмонда то, что теперь слышу от тебя? Нет уж, благодарю покорно!

— А почему хотя бы не сказал мне? Продать реликвию ради любви… это постыдно, но красиво. Ужели я не рассмотрела бы величия поступка?

— Так рассмотри сейчас! Прекрати допрос и пойми меня!

Она осеклась. Действительно, что мешает увидеть дело под этим углом? Тем более, что Джоакин, источник ее сведений, именно так и сказал: граф продал Предмет ради любви. И вдруг от горькой иронии слезы навернулись Ионе на глаза. Ведь именно такого поступка — безумного, дерзкого, великого — не хватало ей, чтобы полностью полюбить мужа. Узнай она о продаже Сферы тогда, год назад — широкий жест Виттора окончательно пленил бы ее, наполнил душу любовью и счастьем. Но сейчас, после злодеяний Мартина Шейланда, после того дня, когда Виттор переметнулся к Адриану, — в ее сердце поселилось недоверие. Иона сделалась неподатливой для чувств.

Чтобы скрыть смятение, она отвернулась к окну. Сказала через плечо — как ей казалось, мягко:

— Хорошо, я тебя понимаю.

Виттор сухо осведомился:

— Ты что же, делаешь одолжение? Снисходишь ко мне, стало быть?

— Я понимаю тебя, — повторила Иона.

— А сама не желаешь объясниться?

— Разве я чем-нибудь тебя уязвила?

— Ах, ты даже не осознаешь!

— Прости, но…

— Ты отправилась в столицу на коронацию! Она состоялась в январе, сейчас — май. Чем ты можешь объяснить четыре месяца своего отсутствия?

— Я была нужна в Фаунтерре.

— А мне — нет? Ты — моя жена! Помнишь об этом?

— Не забываю ни на минуту.

— Сложно поверить! При первом удобном поводе ты сбежала в столицу! Кому нужна жена, готовая исчезнуть на полгода? С тем же успехом можно ходить в холостяках!

— По-твоему, я — недостойная супруга?

Он промолчал, но взгляд был слишком красноречив. Иона растеряла все слова.

— Знаешь ли… — выронил Виттор и ушел.

Иона осталась, смятенная, сбитая с ног. Долго сидела в тишине, пытаясь восстановить душевный покой.

Наконец, она убрала в секретер письмо мужа и вызвала кайра Сеймура Стила, капитана своей стражи. Воин не посмел задать вопрос, но любопытство явно светилось в его глазах, и Иона сказала:

— Последняя заповедь: «Позволь иному быть». Люди часто непредсказуемы, они делают не то, чего мы ждем, и даже не то, что кажется нам единственно правильным. Потому мы смеем считать их подлецами, а на деле — они просто другие. Нужно иметь терпение.

Кайр удовлетворился этим, и ей стало спокойнее.

— Будьте добры, Сеймур, отправляйтесь в город, в лечебницу, привезите Джейн.

— Да, миледи.

— Также велите подать перо и чернила. Хочу отправить письмо Эрвину.

— Да, миледи.

— Отпустите Джоакина Ив Ханну. Верните все его имущество, принесите извинения.

— Да, миледи.

— Благодарю вас за службу. Безмерно рада, что могу на вас положиться.

— Слава Агате, миледи!

Перед уходом он все же задал вопрос:

— Хотите, чтобы я убрал Мартина?

Ответ прозвучал тихо и сухо:

— Ни в коем случае. Граф Виттор сказал, что Мартина вылечили.

Сеймур опешил:

— Вылечили, миледи? От безумия?

Она повторила с нажимом:

— Граф Виттор заверил меня, что Мартин исцелился. Я обязана верить мужу.

— Да, миледи, — тяжело выдавил Сеймур.

Иона задержала его в дверях:

— Кайр, следите за Мартином. Он больше никому не должен навредить. Пусть кто-нибудь из наших людей всегда знает, где он.

— Так точно, миледи.

— Установите надзор за тайным ходом из замка.

— Да, миледи.

— И разыщите лекаря.

— Простите?

— Если… когда муж лечил Мартина, он должен был пригласить лекаря.

Меч — 2

5 мая 1775г. от Сошествия

Уэймар

— Твои деньги, можешь пересчитать.

Мешочек брякнулся на скамью подле узника. Джоакин исподлобья стрельнул взглядом в северянина.

— Меня, значит, отпускают?

— Догадливый.

Он поднялся со скамьи, потянулся, разминая суставы.

— Принцесса, стало быть, узнала все, что хотела?

— Ты свободен, вот и радуйся. Станешь ехидничать — вобью твои зубы в глотку.

Джоакину вдруг захотелось уточнить, велела миледи отпустить его с зубами или без, и не пожелала ли напоследок хотя бы извиниться. Но он дуже привык оставлять при себе подобные вопросы.

— Ну, считать будешь или нет? — поторопил кайр.

Джо развязал мешочек и стал раскладывать эфесы в столбики. По правде, он делал это несколько медленней, чем мог.

— Все на месте, — сообщил Джо и так же неторопливо сложил монеты в кошель.

— Твое… оружие, — сказал кайр с насмешливой паузой и отдал Джоакину меч.

Меч как меч, — подумал Джо. Вполне годный, чтобы выпустить дух из одного нахала. Вот только зачем? Хамов и зазнаек в мире слишком много, рука устанет рубить.

Он повесил меч на пояс, кайр подал кинжал:

— Гляди-ка, даже заряжен.

Джо не ответил. Сунул кинжал в ножны, надел плащ, накинул капюшон.

— Могу идти?

— Проваливай.