Янмэйская охота

Принц Гектор Шиммерийский ответил с пылом, присущим уроженцу Юга: он бросил перчатку в лицо герцогу Лабелину и потребовал немедленного поединка. Ее величество Минерва строжайшим образом запретила схватку в стенах Палаты. Тогда принц Гектор потребовал арестовать герцога Лабелина, но снова получил отказ. Ее величество отметила, что герцог объявил войну с соблюдением всех законов и не является преступником. Оба Представителя королевства Шиммери — отец и сын — с негодованием покинули Палату. Лишь тогда окончился нынешний, столь богатый потрясениями день.

Просим читателей обратить внимание, что самые драматичные события приведены не только в детальных описаниях (страницы 12—18), но и снабжены иллюстрациями. Вы можете полюбоваться ими на страницах 19—22.

— «Мы выражаем большую надежду, что предложение будет принято!» — Эрвин яростно отшвырнул «Голос Короны». — Кто этот умник с надеждой?! Тьма сожри, приведите его сюда, и пускай объяснит, на что он, тьма сожри, надеется!

— Видимо, на торжество закона, — ответил Дед, — это обычная надежда, возлагаемая на полицию…

Под суровым взглядом Эрвина даже Дед предпочел замолчать. Сорок Два и Марк не поднимали глаз от пола.

— Господа, нас бьют на всех фронтах, вы понимаете это? Идиотский мост бросает на нас тень. Отравление болотницы — еще одно пятно. Я молчу о достоянии Династии, до сих пор не найденном. Мы покрыты пятнами, как идов ягуар! Нам придется послать войска в Шиммери из-за чертова Лабелина. Нельзя допустить, чтобы очи достались ему — а они достанутся, если не вмешаемся! А Галлард — Кукловод! — прибирает к рукам судебную власть в Империи! И тьма сожри, он получит свою священную стражу! Лорды жаждут порядка, а мы не можем его обеспечить!

— Лорды не поддержат Галларда, — робко вставил Ворон Короны. — Никто не захочет такого усиления Церкви…

— Холодная тьма! Да мой собственный отец его поддержал! За ним и безупречный Фарвей, и невинный Шейланд. После этого все голоса окажутся на его стороне! Галлард с Фарвеем поделят власть! Отличная затея: вместо столицы в Фаунтерре — по одной в Сердце Света и Алеридане! Есть лишь один способ помешать этому идову безумию: раскрыть, тьма сожри, хоть что-нибудь!

— Неужели? Вы знаете, какие Предметы в него входят, какого недостает? Вы знаете, у кого Абсолют?! Ворон, все что вы принесли мне — это само словечко «Абсолют»! Что, тьма сожри, мне с ним делать? Придумать песенку?!

— Но ваша светлость, позвольте заметить…

— О, я позволяю! Заметьте, наконец, хоть что-нибудь! Найдите хоть одну улику! Столкните с места хоть одно расследование! Быть может, вы, наконец, найдете отравителя? Вот радость будет, когда прекратятся шутки про меня и яд!

— Мои люди докладывают, ваша светлость, что Леди-во-Тьме стало намного лучше. Ее видели выходящей во двор поместья…

— А видели ее надевающей чулки на голову? Или пишущей цветком вместо пера? Нет?.. Тогда, очевидно, ей не отшибло память, и она вспомнит, что ее отравили! И вспомнит в самый неудачный момент — например, в тот, когда придет пора голосовать за монашескую полицию Галларда!

Эрвин перевел дух и обвел вассалов тяжелым взглядом.

— Господа, теперь я задам главный вопрос. Хоть у кого-то из вас есть хоть одна хорошая новость? Или иначе — хоть одна причина продолжать надеяться на вас?

Дед откашлялся и подкрутил ус.

— Милорд, я хочу рассказать вам одну историю.

— Тьма сожри, не сейчас!

— Нет, милорд, именно сейчас. История до крайности подходит к этой минуте, но я не поручусь, что подойдет также к какой-либо другой.

И Дед начал рассказ, не дав Эрвину возразить.

В те золотые годы, когда Фаунтеррой правили Праматери и Праотцы, имелся в их владении один Предмет. Он не носил особого названия, поскольку был очень прост. Единственная способность Предмета заключалась в умении слагать тайные письма. Если взять пыльцы с поверхности Предмета и написать ею послание, то прочесть сможет лишь один человек: тот, чей лик ты представлял, пока водил пером. Все прочие люди увидят только чистый лист.