Янмэйская охота

Написала, зачеркнула. Я зову так мужа, и не могу повторить тебе. Ты — не тот, кого могу назвать любимым. Ты — тот, кто поймет меня.

Вот самое главное: я все время стараюсь сбежать от Севера. Быть доброй, мягкой, податливой, чуждой жестокости. Уступаю мужу во всем, преклоняюсь перед ним, исполняю все прихоти. Пытаюсь развить в себе мягкость, но…

Когда Сеймур убил тех людей, я неделю изводила себя. Вина была ужасна, но… Правда в том, что я сама хотела чувствовать вину. Отец, Рихард, Роберт не чувствовали бы. Я терзала себя потому, что они бы не делали этого! Я не такая, я — нежность, я — любовь, я — не Север…

Но это ложь, Эрвин.

Я и есть Север!»

* * *

В круглом бассейне, голубом и гладком, как пятно лазурной эмали, плавал маленький — фут в длину — кораблик. Бассейн располагался на постаменте и освещался несколькими направленными лампами, что превращало его в подобие сцены, кораблик — в актера. Единственный зритель, граф Элиас Нортвуд, наблюдал за представлением с высокого кресла. На появление леди Ионы он среагировал вялым кивком и приступом сухого кашля.

— Подойдите, миледи, — произнес граф, когда кашель отпустил его. — Взгляните на это чудо.

Кораблик являл собою весьма точный макет реального судна: имел две мачты с полным парусным оснащением, ют и бак, бушприт и киль, даже крохотные фигурки капитана и рулевого за штурвалом. Иона не понимала, была ли то бригантина или каравелла — никогда не умела различать корабли. Но мастерское исполнение макета вызывало уважение.

— Весьма искусная работа, милорд.

Граф отмахнулся:

— Обычная модель, не о том речь. Фарсон, подгони его сюда!

Слуга зацепил кораблик длинной палкой с зубцами, похожей на грабли, и подвел к краю бассейна. Теперь в глаза бросилась деталь, незамеченная прежде: на палубе судна располагались две ветряные мельнички.

— Фарсон, дай ветер.

Слуга взял меха, развел пошире, наполнив их воздухом, и дунул кораблику в борт. Мельнички завертели лопастями — и секундой позже на обеих мачтах зажглись фонарики.

— Там искровая машина?!

Иона видала искровые машины размером с комнату или целый дом, но никогда — столь крохотные, чтоб поместиться в игрушечный кораблик. Граф изобразил вялое подобие улыбки.

— Искровая мельница флотского образца, воспроизведена в масштабе один к восьмидесяти. Такие применяются на кораблях имперского флота и некоторых северных судах. Полезное устройство: обеспечивает освещение и обогрев, зарядку оружейных очей. Но оно не представляет особой новизны. Особенность данной модели в другом. Фарсон, волны!

Вновь разведя меха, слуга сунул их раструб под воду. Вода забурлила, растревоженная потоком воздуха. Волны приподняли, закачали кораблик — и мачты вновь озарились огоньками. Лопасти мельниц стояли неподвижно, но лампочки светились на мачтах, и погасли только тогда, когда в бассейне утихли волны.

— В чем секрет, милорд?

Граф усмехнулся и тут же разразился кашлем. Дрожащей рукой влил в себя глоток теплого чая и кое-как совладал с голосом.

— Там маятник… Кха-кха. Искровая машина приходит в движение… кха-кха-кха… от колебаний. Сила волн превращается в искру.

— Такое возможно? — не без глупости спросила Иона.

— Как видите. Пока только модель, полновесных образцов еще нет. Но представьте себе всю пользу этого изобретения.

— Простите, милорд, я не особо сведуща в мореходстве.

— Судно может идти от искрового двигателя при самом неблагоприятном ветре. Конечно, в открытом море ничто не мешает идти галсами. Но если маневр ограничен — например, в узком фарватере, между рифов, среди льдин — такой двигатель будет неоценим. Мы сумеем продвинуться дальше на север по Морю Льдов. Кроме того, можно обойтись без парусов, это даст скрытность передвижения. В ночное время при спущенных парусах корабль не заметишь и с четверти мили.

— Потрясающее открытие, милорд.

Впервые граф Нортвуд удостоил ее прямого взгляда и сказал с неожиданной усталостью:

— Леди Иона, чего вы хотели?

— Милорд, я пришла, чтобы…

Иона запнулась. Этот разговор, как и письмо к брату, она хотела начать с главного. Что вы знаете об узнике Уэймара? О смерти графа Винсента? О моем муже?.. Лишь теперь она сообразила, что так нельзя, старик не одобрит грубой прямоты.