Яновский Юрий. Собрание сочинений. Том 3. Пьесы и киносценарии

Грицько. Лавро Устинович из автомата так и чешет, а своих — саблей по чему попало… Чтоб не оглядывались. Вот он какой, наш Мамай…

Варка. Куда бежать, Егор Иванович, что делать?

Егор Иванович. Пожар гасите. Револьвер дать?

Варка. Давайте… (Неумело берет.) Как же из него бить?

Егор Иванович. Бери вот так… Глаз не закрывай. Вот и все…

Варка. Прощайте, Егор Иванович. Идем, Роман.

Роман. Я, тетя Варя, не могу… Я при штабе…

Варка. Ну и ладно. Только на войну не выглядывай. (Уходит.)

Роман. Я с Егором Ивановичем. За помощника. Ага?

Грицько. Сколько вас таких на фунт идет? А?

Пасечник (волочит пулемет, жена его несет полотно и узелок). Я брехней не живу. Куда его? (Ставит пулемет посреди двора, жена высыпает из платка, словно яблоки, гранаты.) Вот, патроны к пулемету, пропади они пропадом! (Ставит коробку.) Обрез еще был, да украли…

Грицько. Вот это нам в самый раз! И где вы их прятали?(Берет гранату.)

Пасечничиха(бросается к Грицьку). Сынок мой! Может, смена тебе выйдет? А я пирожочка принесла тебе…

Грицько. Пирожки, мама, второстепенный момент. (Ест.)

Пасечник. Зятя в примаки взял. А он при хозяйстве не держится. То с немцами, то с дениками бьется… Неужто забыл деникинские шомпола?

Грицько. Сто лет не забуду!.. (Наклоняется к пулемету.)

Пасечник. Домой — тебе говорят!

Грицько. Еще ста лет не прошло, отец.

Егор Иванович. Готовьте пулемет. Лишние люди, выйдите из штаба.

Пасечник (кричат). Хоть ты — домой, жена! Кому оказано!

и. Не пойду я домой, пускай дочка одна плачет, я зятем на свете держусь, милосердной сестрой буду…

Пасечник. Спятила баба… А ежели убьют?!

Пасечничиха. Я и у смерти отпрошусь!

Егор Иванович. Кажется мне, что и вы к нам пристанете. Ведь дело-то у нас общее…

Пасечник. Да кто знает, общее ли… (Уходит.)

Егор Иванович(смеется). Не поверит, пока не пощупает.

Пасечничиха. Простите, люди добрые. (Понесла полотно в клуню.)

Входит Коваль — со связанными руками, его ведут трое повстанцев.

Рыжий повстанец(юнец, штаны с красными лампасами, босой, при шашке). Заходи сюда, гад! Тут ему и бубен. Ишь ты какой тихий да смирный. Привели, Егор Иванович! Вот тебе, гадючья душа, и штаб.

Егор Иванович. Пленный?

Рыжий. Поймали за левадой! Деникинец, а то кто же! Чую господский дух!

Дед-повстанец(австрийская шапка, свитка, постолы, с цепом). Значитца, как гад, на брюхе ползет, а мы на посту стоим, а он подползает и подползает, а я — цепом!..

Замухрышка-повстанец (пожилой, штаны закатаны, красная греческая куртка, обрез, говорит тенорком). Расстрелять мы его хотели, да патрона никто не дает.

Коваль (усмехнулся). Разве без этого не обойдемся?

Рыжий (хватает Коваля за грудь). Чего гавкаешь, кадетская харя!..

Коваль отталкивает Рыжего плечом, тот отлетает назад и чуть не сбивает с ног Деда и Замухрышку.

Егор Иванович. Грицько, поставьте машину поудобней. Кого вы привели? (Повстанцы вдруг почему-то наклонились. Коваль стоит прямо.) Видно, стреляный… Пулям не кланяется.

Коваль (сам легко освобождает связанные руки). Чей, граждане, поясок? (Отдает.) Пришлось дать себя связать… (Разрывает сорочку, достает полотняное удостоверение, подает Егору Ивановичу.) Степь такая, что не мудрено заблудиться, товарищ Егор. Ни конца ни краю, всю ночь плутал, насилу добрался. Спасибо, пушки помогли… В степи их далеко слышно. Шел на пушечный гул!

Дед (растерянно). Значитца, мы на посту стоим…

Грицько. Тут и слепому видно — рабочий класс!

Рыжий (с усилием извлекает шашку). Не давайся на крючок!

Коваль (взялся за его клинок). Тупая она у тебя и нечищеная… У меня в отряде за такое оружие знаешь что было бы?

Замухрышка (щелкает затвором). Дайте мне пулю! Дайте патрон!

Грицько. Поди выпей воды. Это тебе не двадцать две польки играть.

Дед. Двадцать три польки.