Янтарь на снегу

— За что же вас сослали так глубоко под землю, господин Рутарс? — поинтересовалась я, пока последний возился с оловянным подсвечником.

— Отчего же сослали? — уже неприкрыто хохотнул дознаватель, зажигая свечу. — Скорее, отдохнуть направили. Здесь тихо, темно, мертвые лежат смирно, не беспокоят.

— От твоего хохота и мертвые скоро поднимутся, — продолжал неохотно бурчать Легарт. — Ну, кого хочешь осмотреть вначале?

Тела Ренаты и наемницы лежали на соседних каменных возвышениях. Хладные тела в слабом свете свечи казались спящими. Только лица не отражали безмятежности, застыли с отвратительными гримасами, будто до сих пор женщин мучили страшные корчи. И этот запах. Сладковатый запах разлагающейся плоти. Мне, в отличие от Легарта, доставшего платок, пропитанный пахучими маслами, и прижавшего его к носу, такие изыски были не к чему. И не такое учуешь, пока по деревням целительницей походишь.

Я обошла ложе тетки и, перехватив свечу из рук кузена, наклонилась над обезображенным телом. «Опять я рядом с тобой — так близко, как не мечтала никогда в жизни». Сосредоточиться на ране, не смотреть на лицо.

Слабый язычок огня вздрагивал и плясал от малейшего вздоха, в складках и морщинах шеи тени образовали вьющийся узор, будто отпечаток от затянутой веревки.

— Кхм, рана… Края ровные, клинок с односторонней заточкой, как и полагается румерийскому кинжалу. Лезвие рассекло артерию, как ты и говорил. Судя по ширине раны, острие почти достигло позвоночника… удар нанесли сзади…

— Откуда ты так много знаешь про колотые раны? — искренне удивился Легарт.

— Поработал бы в монастыре на кухне, в мгновение ока научился бы отличать мастерский удар вайдила Фьерна, заколовшего свинку к столу, от многочисленных неглубоких, но болезненных ран, нанесенных бедному животному вайделой Ингельдой, которая умудрялась при этом скакать на своей жертве верхом и визжать, что рахана… Но это только в случае отлучки вайдила. Несчастное животное умирало скорее от страха, чем от потери крови и ран.

Кузен поежился:

— Ну и нравы у вас в обители.

Я молча перешла к смертнице. В отличие от тетки, все еще облаченной в расшитое жемчугом платье, в котором она ввалилась в мою комнату, гильтинийка лежала в груботканом исподнем рубище. На посеревшей коже все еще были видны следы черных рун. Главное, постараться не касаться их. Ужасающий зев раны открылся передо мной во всей красе.

— Подойди-ка сюда, братец!

Леграт склонился над телом убийцы. Я зашептала:

— Смотри: края раны неровные, словно лезвие было змеящимся. Она не нанесла бы себе такой удар, разрез был бы косой, слева направо, так как тетке нож воткнул явно правша. А тут — удар спереди, четкий и резкий. И если мы исключаем меня как виновницу проникновения в Ренату румерийской стали, на вашем месте я бы искала в замке еще одного убийцу.

— А почему ты шепчешь мне все это на ухо? — Кузен выпрямился и накрыл холстиной искаженное болью лицо наемницы.

— А потому что, как учила нас вайдела Беата, у каждой стены есть уши. А в этом замке, судя по последним событиям, уши эти размером с королевское блюдо, на котором подают целиком зажаренного тура.

— Мы незамедлительно обсудим это с канцлером. — Воодушевленный Легарт готов был бежать вприпрыжку. — Не будь ты девушкой и будущей невестой короля — рекомендовал бы тебя в дознаватели!

Я тяжело вздохнула:

— И без меня обойдетесь. А теперь, дорогой кузен, проводи меня до моих покоев. И, боюсь, тебе придется подставить мне свой мужественный локоть, ибо силы совсем оставили меня из-за многочисленных приятных встреч и столь бурного внимания к моей персоне.

Я с трудом открыла дверь и шаркающей, а совсем не плавной лебяжьей походкой, вошла в комнату. Людя, стоявшая у окна, всплеснула руками и, обняв за плечи, усадила меня на кровать.

— Где же ты так долго была? Я уж думала, не кинули ли тебя в темницу?!

Одного взгляда на ее бледное лицо хватило, чтобы почувствовать неподдельные тревогу и заботу. Я слабо улыбнулась:

— Сначала состоялась приятная встреча с господином Вардасом, на которой из меня разве что раскаленными клещами не вытягивали правду о случившемся, которой я не знаю. А потом и вовсе…

Глаза моей подруги, еще мгновение назад полные слез, блеснули праведным гневом, а кулаки сжались так, что выступили синеватые вены.

— Эх, была бы я там, все патлы у твоего господина Вардаса повыдергивала бы!

Я критически осмотрела Людвику: роста ей явно не хватило бы, чтобы добраться до черных волос канцлера, а вот решимости поставить перед ним для этой цели лестницу или стул — вполне!

Я обняла Людю, ища в этих объятиях тепла и защиты, чего-то родного.

— Людя, Людя, что бы я без тебя делала — ума не приложу!

— Как есть пропала бы! — серьезно ответила она и обняла меня в ответ.

ГЛАВА 10