Янтарь на снегу

Да, я тоже не чувствовала нормального потока жизни в этих телах. Только у меня был целительский навык, а вот Людя, наверное, просто чуяла как выгоду, так и неприятности, за версту.

— Марионетки! — в один голос проговорили мы.

— Какие умные девочки! — пропела одна из фигур. — А, главное, сколько всего знаете! Много знать — опасно для самочувствия. Ваш старик тоже много чего знал, вот и сгинул в небытие.

— Сволочи, — прошипела я, но меня услышали. Тела придвинулись ближе, стали заметны припадочные подергивания дрожащих конечностей.

— Видите ли, он не хотел разговаривать, поступил крайне некрасиво. Заманил в свою обитель и поджег ее вместе с нами. Ну кто так делает?

Фигуры в плащах стали расходиться в разные стороны.

— А мы вам для чего нужны? — Мы с Людей переглянулись и тоже разошлись в стороны.

— Это бесполезно, — сказал один из пришельцев, который двигался в мою сторону. — Все равно не убежите.

— Это почему? — Людя храбрилась, но от страха стала бледной, что первый иней.

— А вы не заметили, погода нынче туманная.

— Вы, конечно, постарались.

— Это туман забвения. Никто не пройдет сквозь него, отсюда вам не выбраться.

— Морок. Конечно, — проговорила я, вспоминая, что вайдил рассказывал нам на занятиях. — Снаружи никто не видит тумана и нас соответственно тоже. А мы отсюда выйти не можем и будем постоянно блуждать, возвращаясь на одно и то же место.

— Вы неплохо осведомлены… для леди.

— Была бы я обычной леди, вы бы сюда не притащились, не так ли?

— Ваша правда.

Фигура в плаще кинулась на меня, но я была готова. Махнула посохом, да так, чтобы наверняка ударить по голове напавшего. Только точного удара не вышло. Вместо этого на конце древка повис тяжелый плащ, а темная фигура, обнаженная по пояс, скользнув под занесенную руку, выросла у меня за спиной, сомкнула скрюченные конечности на моей талии. Оставалось только выворачиваться. Но существо двигалось быстрее меня, и я увязла в его объятиях, как мотылек в паутине.

— Я же сказал, что не уйдешь, чего трепыхаться? — просипел он в самое ухо, аж гадко стало.

— Думаешь, на этом все и закончится? — проскрежетала я, с отвращением пытаясь вырваться из рук существа, серая кожа которого была испещрена изменчивым узором черных рун. Впрочем, саму себя за самонадеянность и слабость я презирала ничуть не меньше.

Одежда на раскалившейся коже вспыхнула, пламя опалило мертвую плоть моего врага, который этого не ожидал. Его кожа затрещала, как обугленная головешка, он издал нечеловеческий стон, хватка ослабла. Я вырвалась и кинулась бежать в ту сторону, где скрылись Людя и ее преследователь. Одежда на мне обгорела. Но, кажется, не вся, остатки ее свисали с меня клочьями, как на деревенской юродивой, и болтались при беге.

Я металась и на ощупь плутала в непроглядной кисее тумана, норовя опять угодить в западню. Возможно, мне бы пришлось бегать еще долго, но остатки тлеющей юбки готовы были в любой момент свалиться, окончательно обнажив мое подкопченное тельце, а Люди нигде видно не было. Паника стала завладевать сознанием: вместо меня они, не разобравшись, забрали ее!

— Людя!!! — закричала я что было сил. — Лю-дя!!! Лю…

Голос сорвался и осип, стал душить кашель, на глаза навернулись слезы. Только тут сквозь влажную пелену я заметила, что впереди мелькнула тень, потом еще одна и еще. Они кружили вокруг, как стая волков, то приближаясь, то растворяясь в плотной молочной пелене. Так, меня обложили со всех сторон, отбиться посохом не получится — быстроты и ловкости им не занимать, а от огненного вихря могут пострадать не только остатки моей одежды, но и ничего не подозревающие обитатели королевского дворца.

Тени сдвинулись плотной стеной, я обреченно обернулась, ища путь для бегства… и тут фигуры одна за другой стали исчезать.

Это было и загадочно и страшно. Еще один подвох? Вот точно после этого в туман никогда больше из дома не выйду! Меня схватили сзади за волосы и сильно дернули. И чего было не воспользоваться шпильками, вот бы кто-то необходительный лапищу свою и наколол! Но уж больно потом шея затекает, и затылок начинает ломить от тяжести. Что-то я разнежилась со своими лохмами в последнее время. А косы и легче и удобнее, так мне всегда казалось.

Однако тот, кто эти косы намотал себе на руку, заставил подумать об обратном. Виски пронзила боль, и голова моя сама откинулась назад, открывая беззащитную шею, к которой тут же приставили… коготь. Длинный и острый.

— Какая нежная… — в ухо ввинтилось свистящее змеиное шипение, а кончик когтя впился в кожу.