Янтарь рассеивает тьму. Асдэм

Люциан позволил Каю помочь усадить его на подушки за чайный столик, а потом ответил, почти не слыша свой голос:

– Никто не знает, откуда у меня этот недуг. Родители рассказывали, что я родился нормальным, но через несколько секунд разразился криком и чуть не умер от боли. Меня погрузили в глубокий сон, чтобы спасти, а когда я очнулся, лекари сообщили, что четыре органа чувств перестали функционировать. Многие искали способы лечения, и в итоге им стал божественный источник.

– Это не проклятие и не порча? – написал на руке Кай, устроившись по другую сторону стола.

Люциан мягко улыбнулся:

– Думаю, если бы на мне лежало проклятие или порча, владыка тьмы бы это почувствовал.

– На течение болезни повлияло твое недавнее духовное истощение?

– Не только. – Люциан повел плечом. – С моего последнего визита в источник много времени прошло и много приключений было пережито. Одно наложилось на другое и рассеяло магию божеств, пробудив болезнь.

– Кто еще знает о твоем недуге?

Люциан не был уверен, что говорил разборчиво, поэтому предпочел вернуться к письму и взял чужую руку в свою.

– Эриас.

– Мне сказать ему? – неожиданно спросил Кай.

Люциан вскинул брови. Жаль, что он не мог видеть выражение лица демона, чтобы понять, с каким намерением тот предлагал оказать эту услугу.

– Не нужно. – Он покачал головой. – Эриас будет волноваться. Если тебя не затруднит, попроси Хаски удерживать его в доме, пока я не излечусь.

– Как скажешь, – написал Кай, а потом закрыл тему и принялся рассказывать, в какую игру они будут играть.

Гаонодзы являлась одной из традиционных игр клана Ночи. Фишки двух цветов стояли в шеренги друг напротив друга, игроки по очереди кидали игральные кости, которые определяли, кто будет ходить в том или ином раунде. Игра была на удачу, а не только на стратегию.

Пусть у Люциана «не было головы», потому что органы чувств, которых он лишился, располагались там, передвигать фишки на доске и бросать кости он мог, а если возникали трудности, Кай услужливо подсказывал или направлял его руку.

Первая партия длилась долго, а за ней еще одна и еще. Люциан то выигрывал, то проигрывал. Возможно, все это время он и не играл вовсе, а просто двигал одну и ту же фишку на потеху градоправителю, но об этом он старался не думать.

Время шло. Игра заставляла думать, просчитывать ходы, и поэтому Люциан не заметил, как они засиделись допоздна. Он узнал об этом, только когда Кай сообщил о наступлении вечера. Принц свернул игру и предложил выйти в сад, чтобы подышать свежим воздухом и перекусить. Поскольку Люциана не волновало, где находиться, он согласился.

Люций думал, что они отправятся в беседку или присядут на лавочку, поэтому никак не ожидал, что Кай предложит расположиться под камфорным деревом на пледе, поедая сочные персики. Ворсистая толстая ткань укрывала мягкую траву, прораставшую из теплой земли. Люциан нащупал море подушек, на которых сразу разлегся темный принц. Кай протянул ему разломанный напополам персик, предварительно убрав косточку.

Сев рядом и скрестив ноги, Люциан принял фрукт и надкусил. Вкуса он не почувствовал, но продолжил есть, чтобы не морить себя голодом зазря. Он мог только представлять, насколько умиротворенная атмосфера сложилась в саду. Хотя он ничего не видел и не слышал, но чувствовал окружающее тепло и безветренный воздух, будто сама природа замерла, позволяя им двоим насладиться спокойствием.

Наконец, Кай перестал делить и подавать персики. Он потянул Люциана за одежды, вынуждая того опуститься на подушки и прижаться плечом к чужому плечу.

– Давай сыграем в факты, – написал он на руке. – Каждый из нас пять раз расскажет по три факта о себе. Два из трех будут ложными, и нужно угадать правду. Выиграет тот, кто допустит меньше ошибок.

Люциан усмехнулся.

– Владыке тьмы это не кажется нечестным? Я давно знаю вас, а вы меня нет.

– Не беспокойся, я знаю тебя достаточно, чтобы сыграть.

Люциан хмыкнул и подумал: «Ну, раз уж этот демон настолько самоуверен, то почему бы не попробовать?»

Он написал:

– Ладно. Сыграем. Будет какой-то приз?

– Желание.

Люциан покачал головой.

– Только не желание. Я уже должен тебе одно.