Янтарь рассеивает тьму. Асдэм

«Жареный рис с овощами его любимое блюдо, он уже говорил это, а значит, первый факт ложный. Но что насчет второго и третьего? Ох… Добряки и впрямь его раздражают – он каждый раз кривится, когда я безвозмездно делаю что-то хорошее. Нравился ли ему Леви? Хм… даже не знаю. Они все-таки были братьями, не мог же Кай в самом деле его ненавидеть? Хотя… нравился… Кай испытывал чувства только к Элеоноре, а значит, никто другой не мог ему нравиться».

– Второй факт правдивый, – написал Люциан.

– Молодец, – вычертил Кай. – В детстве я часто спал вместе с матерью. Однажды я чуть не отравился едой, которую приготовил мой старший дядя. В десять лет я убил смертного.

Люциан задумался над третьим фактом, но всего на секунду.

– Второй, – почти сразу ответил он. Из своих снов он помнил, как однажды Кай жаловался Элеоноре, что старший дядя решил приготовить главное блюдо, от которого всем стало плохо.

– Угадал, – написал Кай. – Я всегда хотел быть хорошим человеком. На самом деле мне не нравится убивать. Хаски меня раздражает.

С губ Люциана сорвался смешок.

– Третий факт.

Хаски и впрямь раздражал Кая, но это вовсе не значило, что он его не любил. Их дружба была своеобразной, Люциан давно это понял.

– Верно. И последнее. Мне по нраву, когда на улице яркое солнце и ясное небо. Мне по нраву черный цвет. Мне по нраву владыка Луны.

Люциан фыркнул, покосившись на него, и быстро написал:

– Второй факт. – Этот демон почти всегда ходил в черном: что в прошлой жизни, что в этой, – вряд ли при таком раскладе он вдруг предпочитал розовый.

– Неверно, – начертил Кай, пощекотав ладонь. – Я равнодушен к черному.

– Неужели тебе по нраву ясная погода?

– Почему сразу погода? Может быть, верен третий факт?

Люциан нахмурился, не веря ни единому слову.

– Как я могу быть тебе по нраву, если моя добродетельная натура тебя раздражает и ты даже моим другом стать не хочешь?

– Дружба – это одно, а симпатия – совершенно другое. Мне необязательно быть твоим другом, чтобы симпатизировать тебе, как и тебе необязательно дружить со мной, чтобы симпатизировать мне. – Люциан был уверен, что после этих слов Кай усмехнулся. – Владыка Луны привлекает всех, кого встречает. Будь то мужчина, женщина или ребенок, вы понравитесь каждому. Сомневаюсь, что в мире найдется хоть одна личность, которая скажет, что вы ей противны, поэтому и я могу смело выказать благоприятное отношение.

Люциан застыл, так и оставив свою ладонь в руке Кая, который замер и больше ничего не писал. Он почувствовал, как к лицу прилила кровь, и отвернулся, чтобы скрыть румянец. Он не считал себя достойным, но и спорить со словами демона не мог – ему и впрямь никто никогда не говорил о неприязни. Казалось, многие проявляли к нему симпатию, и даже градоправитель Асдэма не стал исключением.

«Можно ли ему верить? Разве могущественные демоны способны симпатизировать кому-то?»

Люциан не знал ответов на эти вопросы. Он не стал благодарить Кая за похвалу, чтобы не акцентировать на этом внимание, и, переведя на него взгляд, продолжил игру:

– Моя очередь. В детстве я был очень вспыльчивым. Моя любимая сладость – танхулу. Я умею писать двумя руками.

– Третий факт, – ответил Кай, особо не раздумывая.

– Как ты угадал? Я никогда не писал при тебе двумя руками.