Янтарь рассеивает тьму. Мелодия демона

– Мы встречались на озере Ши.

«Ах!»

Люциан широко распахнул глаза.

– Владыка демонов? – медленно обернувшись, прошептал он.

– Это не мое прозвище.

– Но это вы помогли мне добыть кнут?

– Да. – Демон наконец-то убрал ладонь, потому что та стала теплой и больше не снимала боль. – Можешь звать меня Морион.

– Морион, – вяло пробормотал Люциан, будто пробовал имя на вкус или пытался его запомнить. В глубине души он ощутил и разочарование, и облегчение одновременно оттого, что демон не назвался Каем.

Несмотря на скверное состояние, Люциан попытался сесть. Ему казалось, что лежа в постели он слишком уязвим и не мог защитить себя как следует.

Но Морион не позволил претворить задумку в жизнь. Он надавил на чужое плечо и заставил снова лечь.

– Ты едва остаешься в сознании, и твоя нога еще не зажила, как и позвоночник. Ты чудом избежал перелома. Если шелохнешься, по кусочкам я тебя не соберу.

Люциан замер и посмотрел на качающийся перед глазами потолок. Его состояние и впрямь было ужасным. Даже если он сможет сесть, чтобы было легче обороняться, наручи в меч наверняка не обратит.

– Мое имя Люциан Мун, – нерешительно представился он. – Скажите, что с деревней и моими родителями? Вы… спасли их? – Он говорил медленно и тихо, чтобы не вызвать очередной приступ звона в ушах. Слушать собственный голос было невозможно, но необходимо.

– Спас? – Морион вскинул бровь, и Люциан скосил на него взгляд. – Почему ты спрашиваешь про спасение, а не убийство? Разве демоны выручают людей?

Люциан замялся. Разум подводил его.

«И вправду, почему я задал этот вопрос? Правитель Асдэма – могущественный демон, а такие твари несут лишь смерть».

– Но меня вы спасли… – неуверенно пробубнил он.

– Это входило в мои интересы.

– Призыв темных тварей и завеса тоже?

Морион покачал головой.

– Вот это уже затеял не я.

– А мое похищение?

– Я не похищал. Не будь ты при смерти, я бы тебя с собой не взял.

Люциан почувствовал, как часть груза спала с плеч. Было бы ужасно в столь обессиленном состоянии оказаться подле того, кто убил сотни людей и выкрал его невесть зачем.

– Тогда… что с деревней? – спросил он и поморщился из-за мимолетной боли в висках. – Я припоминаю, что мы туда возвращались.

– Все сгорело, люди умерли, и твои родители в том числе. Я пытался помочь, но когда пришел, то было уже поздно.

Сердце Люциана остановилось, дыхание перехватило, а голова заболела еще сильнее. Морион говорил о массовой гибели так буднично и равнодушно, что на душе стало холодно – мороз буквально окутал его, заключая в колючие тиски.

Люциан не хотел верить чужим словам.

Его родители не могли умереть. Это невозможно. Они были так молоды, так мало времени провели с ним, столько всего не рассказали, не показали, не научили. Они были сильными и выдающимися заклинателями – побеждали тварей одна за другой. Они были владыками, в конце концов, их защищали и не могли просто оставить умирать, что бы ни случилось.

Смерть не могла забрать их так скоро, так легко.

Это казалось невозможным.

– Невозможно… – неосознанно шепнул Люциан. Грудь его опустилась, и он сильнее вжался в кровать. Невыносимая физическая боль опалила поврежденные спину и ногу, смешиваясь с ментальной. Он скрипнул зубами, и золото в его глазах засияло, как два небесных светила. – Вы все врете.

– Вовсе нет, – равнодушно отозвался Морион.

– Врете! – воскликнул Люциан, и в его голове раздался такой звон, что он зарычал от боли. – Они не могли… умер-реть! – через силу произнес он, морщась и стискивая кулаки.

– Но они мертвы, – повторил Морион. – Хочешь, осуществи призыв и поболтай с их душами. Я даже готов принести тебе киноварь, чтобы ты нарисовал печать, – усмехнулся он.

Люциан безмолвно приоткрыл рот, словно мертвая рыба, и огонь в его глазах потух.

Демоны любили лгать и мучить своих жертв, их словам нельзя было верить, но образы тонущей в черном пламени деревни и сотни мертвых тел начали всплывать в сознании Люциана один за другим, показывая среди погибших и его родителей.

В этот момент вся буря эмоций, что он испытал, приняв правду, сосредоточилась в одной точке сосуда его души. Маленькой, дрожащей от напряжения точке, которая готова была вот-вот взорваться, разбив хрупкие стенки.

Люциан замычал и стиснул зубы, пытаясь подавить крик.

Морион присел на край кровати и, нависнув над чужим лицом, торопливо прошептал:

– Эй! Эй, маленький принц, только не говори, что позволишь душе расколоться.

Когда заклинатель терял тех, кого любил, возникал риск получить раскол души. Это лишало всяческих эмоций, чтобы безболезненно пережить утрату, однако чувства насовсем покидали мученика, и тот обращался в бездушную куклу. Которая жила дальше, зная лишь долг и мораль.

– Твои родители умерли в этом мире, но родились в другом, – спокойно добавил Морион, и его прохладное дыхание окутало щеки Люциана. – Мир мертвых – отражение мира живых, их души будут существовать там, пока не переродятся здесь. Успокойся. Это не конец. В какой-то мере все живы.