Янтарь рассеивает тьму. Мелодия демона

– Но ведь не все души перерождаются, – всхлипнул Люциан, глядя в чужие глаза. – Некоторые остаются по ту сторону навсегда.

– Ты в самом деле веришь, что твои родители недостойны перерождения? – снисходительно улыбнулся Морион. – Я думаю, они вернутся. Ну а пока этого не случилось, ты сможешь иногда призывать их, чтобы поговорить. Только не при мне. При мне не выйдет.

С этими словами он отпрянул и сел ровно.

– Почему?

– Пока демон рядом, души не придут.

Люциан сглотнул.

Души умерших попадали в мир мертвых; они могли остаться там или встать на круг перерождения. Об этом стало известно благодаря текстам одного обезумевшего бессмертного, а также воспоминаниям тех, кто уже реинкарнировал, что только подтвердило существование мира мертвых.

Заклинатели могли общаться с душами с помощью призыва, но не часто: души иногда не откликались, а если все же такое случалось, с ними не всегда удавалось нормально поговорить.

Для демонов же мир мертвых был закрыт, иначе они просто сожрали бы всех его жителей. Хотя, учитывая наличие у них духовной силы, вполне могли осуществить призыв душ, если бы вселенная их не ограничила.

– Если родителей нет, – пробормотал Люциан, – то кто займет трон?

– Ты? – со смешком спросил Морион.

– Я? Да как я… – Люциан не закончил, будучи прерванным урчанием собственного живота. – Ой.

– Думаю, тебе стоит поесть, – сказал Морион и встал. – Поручить приготовить еду?

– Еду? – растерянно повторил Люциан. Его совершенно не интересовала еда, в отличие от собственного организма. – В этом доме есть люди, у которых можно попросить поесть? – Он с болезненным выражением лица прижал ладонь ко лбу и снова подумал о родителях. Голова снова затрещала, словно испытанное им потрясение встряхнуло его мозг.

– Конечно. – Морион выпрямился. – Чего ты желаешь?

– С… салат, – пробормотал Люциан, особо не раздумывая.

– Какой?

– Юан-шен, в нем сладкий перец, огурец, тертая морковь… – Перечислив ингредиенты, Люциан добавил: – Е-если можно.

Казалось странным просить могущественного демона принести еду, это не укладывалось в голове, как и случившееся.

«Родителей нет, деревня уничтожена, я нахожусь невесть где, да еще и с травмой. Передо мной демон… Правда ли демон? Может, это сон и я умер?»

Люциан с трудом удержался от того, чтобы сморщить нос. Набившиеся в голову мысли уничтожали его изнутри. Желудок продолжал урчать, словно ему не было дела до ужасного состояния хозяина.

– Хорошо, – сказал Морион, не проявляя к страдающему гостю особого сочувствия, и развернулся к выходу.

Когда дверь за ним захлопнулась, Люциан шумно выдохнул и позволил дрожи пронзить тело, а страху – сердце.

«Что мне делать? Мои родители, мой отряд… В клане наверняка все думают, что мы до сих пор на охоте. А Морион… чего он хочет?» – мысли продолжали атаковать его, хотя разум требовал тишины.

От волнения его дыхание участилось, а чувства начали волнами охватывать сердце. Голова разболелась, и мир перед глазами снова превратился в одно размытое пятно. Люциан даже не понял, как потерял сознание, – очнулся, только когда его слегка приподняли и прислонили затылок к изголовью кровати. Нога заныла, пропуская боль через все тело, и Люциан окончательно пришел в чувство.

– Прошу, – сказал Морион, не обращая внимания на «убитый» вид своего гостя, и протянул ему миску с салатом.

Люциан в недоумении уставился на еду, словно забыл, что с ней делать.

В душе он испытал шок от того, что ему действительно принесли юан-шен, который, казалось, сейчас был не кстати, но желудок выл как сумасшедший.

«Там яд? – не удержавшись, подумал он, а потом перенаправил духовную силу в затуманенные глаза и начал рассматривать овощи. Щурясь, как слепец, он упорно пытался разглядеть каждую деталь, и от этого мир вокруг него кружился только сильнее. – Морковь, сладкий перец, кунжут…»

– Ну как, увидел отраву? – спросил Морион, заставив его вздрогнуть.

Подумав, что его сейчас разорвут за недоверие, Люциан поспешно потянулся к миске, но руки не слушались. Они дрожали, как у немощного старика, и это, казалось, вызвало новый приступ головокружения.

Лицо Мориона исказилось от отвращения, словно чужая слабость была ему неприятна. Он ничего не сказал, просто сел рядом и, подцепив палочками еду, протянул Люциану.

– Будешь есть так. – Его слова прозвучали как приказ.

Но Люциану было так плохо, что он не мог даже представить, как протолкнет пищу в горло. Скривив лицо от боли, он покачал свинцовой головой.

Раздался усталый вздох, и холодная ладонь снова прижалась ко лбу, забирая боль, как и в прошлый раз.

– Маленькому принцу стоит взять себя в руки, как бы он себя ни чувствовал, – спокойно произнес Морион. – Ешь. Потом ляжешь спать.

Люциан нахмурился.