Янтарная сакма

— Этот человек, — Караван-баши заговорил на китайском языке северных провинций, — при нас убил контайшу озера Зайсан. Ты, милостивый господин и повелитель, наверное, знаешь об этом преступлении?

Контайша провинции Лоу Гань кивнул и уставился на Старца. Тот внезапно заорал на южном диалекте приморских китайцев. Начал обвинять русских в разбое, но тут же сбился, торопливо стал показывать на Бео Гурта и повторять слово «Дракон».

Караван-баши, не понимающий квакающей южной речи, но услышавший слово «Дракон», крякнул с досады, медленно поднялся и кривым, персидским ножом резанул по глотке Старца. Удержав падающее тело, он уронил его мимо контайши, чтобы того, нечаянно, не залило кровью.

— Не то говорил этот старик, — пояснил китайцу Караван-баши. — Врал старик. Подло и много.

Контайша раскрыл, было, рот, чтобы крикнуть своих воинов, но Бео Гург сразу же вынул из кармана серебряный полумесяц на золотой цепочке и покачал им перед глазами контайши. Тот захлебнулся в крике. Полумесяц обвивал золотой Дракон, весь усыпанный драгоценными камнями.

— Мы забрали эту вещь у лживого Старца, который даже мёртвый хочет обнять твои ноги, милостивый господин и повелитель, контайша провинции Лоу Гань. Не верь ему, даже мёртвому! Эта вещь принадлежит твоему Императору. Доставь её во дворец.

У китайца задрожали руки, когда он протянул их к священному украшению древних цариц. Где царицы те упокоены, помнят только земля и время. Но если случайно могильная вещь вылезет вдруг на свет божий да попадёт в руки императора, император обязательно возрадуется и наградит контайшу.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

Бео Гург краем глаза заметил, как трясутся руки у контайши, как он путает свои карманы, чтобы спрятать дорогую вещь. Сказал расчётливо важно, надменно:

— Милостивый повелитель! Крикни сюда своего писаря и ещё одного человека, понимающего толк в письменах. Надо заверить твоей печатью наши путевые бумаги и отдать в казну твоего Императора потоварный сбор.

У ворот, уже освобождённых от завала, переминались с ноги на ногу три китайца. Бамбуковая палка с куском железа, привязанным на конце — вот и всё их вооружение. Контайша крикнул злым голосом. Тотчас все трое кинулись бежать к трём повозкам, стоящим в полуверсте от крепости, чуть впереди длинного ряда китайских солдат. Над повозками торчали короткие палки с цветными шариками на концах. Красный шарик обозначал главного человека в этих местах.

Караван-баши пояснил Книжнику по-русски:

— Золотой Волк! Половину подорожного сбора китаёза хочет получить сам. Без свидетелей.

— А! — сообразил Бео Гург. — Конечно! Бусыга, ополовинь мешок с серебром! Да волоки сюда!

— Может, ему и пяти монет хватит? — пробурчал Бусыга. — Кидаемся мешками с серебром, а ведь ещё и половину пути не прошли! Пять монет — и хватит!

Караван-баши рассмеялся с горловым, кашляющим клёкотом:

— Прав купец. Пять монет русского чекана этому выжиге точно хватит. Ну и в Императорскую казну дашь десять монет. Не обеднеет китайская казна...

Бусыга поставил кожаный кошель с деньгами под правую руку Книжника. Книжник с расчётливыми паузами стал вынимать оттуда по одной тяжёлой монете и класть их в протянутую жирную руку контайши. Тот, получив монету, клал её в один карман халата, другую монету — в другой карман. Третью монету он прятал себе в короткий сапог. Правильно делал, разнося богатство по разным местам, чтобы серебро случайно не стукнулось, не зазвенело при чужих людях...

— Теперь давай сюда бумаги! — потребовал контайша, когда последняя русская монета исчезла в подкладе его шапки.

Проня тут же опростал футляр из кожи, в котором хранились письма великого государя всея Руси к эмиру Бухарскому, к императору Китая и к радже царства Бидар. Два листа китайской грамоты Проня протянул контайше.

В ворота крепости въехала повозка. Там сидели те, кого вызвал контайша. Вот тут Бео Гург не удержался и выругался на средиземноморский грязный лад. В повозке рядом со стариком китайской наружности сидел и правил лошадёнками вполне сытый и довольный... европейский человек в сутане католического попа!

Вот эта католическая зараза чуть было не сорвала весь жестокий и мучительный путь русского каравана.

— А! — заорал пастор Дрюк, когда прочитал в бумагах, что караван везёт сто пудов янтаря и столько же воска. — Желаете составить конкуренцию Святому Престолу на китайской земле, русские свиньи? Свои храмы хотите построить на нашей теперь земле? — орал пастор на смеси западной и южной «мовы», но вполне вразумительно.

— Ну, если сейчас из-под повозки жид вылезет, я за себя не отвечаю, — взбесился Проня. — Я их обоих поставлю вон к той стене и в лохмотья разнесу из пищали.

Бео Гург отмахнулся от Прони, в третий раз начал повторять контайше:

— Мы идём повелением нашего великого государя всея Руси Ивана Васильевича, да не в китайские земли, а в земли индийские, к венценосному другу нашего великого государя всея Руси, к царю города Бидар... Везём ему подарки нашего государя и немного своего товара, чтобы узнать, чем там можно торговать.