Янтарное побережье

Для Богуна слово «свобода» означало совсем другое. Штаб бригады был охвачен тревогой, страхом перед неминуемым возмездием за содеянные преступления. На что он мог рассчитывать перед лицом краха третьего рейха? На то, что удастся скрыть тайные убийства? Но стоит лишь вспомнить нападение на группу Армии Людовой в Жомбеце, засаду и массовое убийство партизан из отряда имени Бартоша Гловацкого, партизан Тадека Бялого и советских — Ивана Ивановича… Ключевск — переговоры Рыси с гестапо… массовые карательные акции… операции «специальной группы» Тома… «Тифбау»… Ченстохов…

Как избежать встречи с наступающими советскими и польскими войсками? На счету был каждый день. Единственное спасение от возмездия — бегство. Разведка НСЗ лихорадочно приступила к реализации плана эвакуации.

Был объявлен сигнал тревоги для всех отрядов НСЗ. Бригада концентрировалась в Мацеёве. В последнюю новогоднюю ночь на польской земле Богун отдал приказ отступать. Наступил решительный момент. Каждый задавал себе вопрос: остаться или покинуть родину? Те, кто до сих пор понятия не имел, кому служит Богун, почувствовали себя обманутыми. В отрядах все громче говорили о предательстве командования. Ширилось дезертирство. Люди исчезали поодиночке, целые взводы отказывались подчиняться. Личный состав уменьшился почти наполовину.

Богун не видел другого выхода и решил играть ва-банк. Приказ о подготовке к отступлению прозвучал ясно, без всякой двусмысленности. Командование не скрывало правды, поэтому открылись глаза даже у самых наивных, не знавших закулисных связей штаба. Ведь прежде Богун старательно заботился о том, чтобы создать видимость партизанской борьбы, провозглашая при каждом удобном случае, что Свентокшиская бригада — это группировка движения Сопротивления, только «другой окраски» и со «специальным заданием на будущее», поэтому пока что избегает непосредственных боев с немцами. И действительно, избегала, но только потому, что штаб тайно согласовывал действия бригады с немецким командованием. Единственная, мелкая, впрочем, стычка, которая произошла, когда отряды Богуна по ошибке наткнулись на колонну гитлеровских войск, была раздута в «бой под Гацовом».

Так можно ли удивляться, что правда потрясла даже тех, кто хоть немного разбирался в махинациях энсеэзовских «верхов». Да, приказ к отступлению означал просто бегство.

В морозную январскую ночь Свентокшиская бригада двинулась на Запад. Длинная вереница обозов потянулась в сторону реки Пилицы. Шли днем и ночью, без отдыха. Прислушивались к грохоту пушек на востоке. Радиостанция в Люблине сообщила о том, что советские дивизии прорвали фронт. Гитлеровцы лихорадочно подготавливали новую линию обороны. На Пилице остался лишь один невзорванный мост, под Жарновцем. У Богуна не оставалось выбора. Надо было как можно скорее оказаться за новой линией фронта. Переправа через реку отнимет слишком много времени. Близкие артиллерийские залпы и протяжный вой «катюш» наполняли страхом, заставляли спешить…

«…Ночью 13 января 1945 года передовые части бригады при подходе к мосту были остановлены Богуном. Было сделано несколько выстрелов сигнальными ракетами. Примерно через пятнадцать минут такие же ракеты взлетели с той стороны реки. Тогда на мост вышли Богун, Якса и Виктор. Через некоторое время прозвучал приказ продолжать движение. Бригаду ожидали проводники, молодые люди в штатском. Миновав мост и дойдя до центра населенного пункта, колонна повернула направо и наткнулась на заграждения из колючей проволоки. У прохода через укрепления стоял часовой — немецкий солдат. Возникло минутное замешательство, но часовой спокойно отошел в сторону, пропуская колонну. Тогда один из штатских, Том, провел бригаду через укрепления. Затем он и его люди исчезли…»

Это слова одного из очевидцев переправы через Пилицу. Я нашел его показания в архивных материалах и привожу их здесь дословно. То же самое говорили другие свидетели, некоторые из них шли с бригадой на Запад, а потом разными путями возвращались назад, в Польшу. Именно так выглядела горькая правда, которую изо всех сил старался скрыть Богун[76].