Янтарные цветы

Джо и Тамми быстро машут друг другу. Четыре женщины в стерильных костюмах занимают свои места в лаборатории, перед прозрачными стеклянными колпаками. Всюду ослепительный холодный свет флуоресцентных ламп.

– Как будто заглядываешь в холодильник серийного убийцы, – шепчет Билл мне на ухо.

Джо косится на нас. Интересно, услышала?

– У каждого лаборанта своя задача, – поясняет она. – Маргарет отрежет небольшой фрагмент кости. Тониша вычистит его с помощью спирта, хлорки и воды. Джен сотрет кость в мелкий порошок, из которого мы и будем извлекать ДНК. Дело Бесси – обрабатывать все поверхности, чтобы по максимуму сохранить стерильность во время работы. Так принято. Только так.

Джо сосредоточенно наблюдает за происходящим за окном. Она в своей стихии. Умнейший человек – и без высокомерия. Чуткая и добрая – и без цинизма.

Джо знает всех присутствующих по именам. И с тем же успехом она могла бы рассказывать нам о технике рафинирования сахара.

– Инструкции надо выполнять неукоснительно. – Откуда-то берется строгий тон. – Никакой небрежности. Меня однажды обвинили в небрежности… Худший день в моей жизни. – Она не строит предположений и вообще ничего не говорит о конкретном деле: чьи это останки, почему они особенные. – Нам нравится работать с костями черепа и другими массивными костями. Лучше всего – бедренная кость, – продолжает Джо. – Из нее можно получить самые длинные отрезки митохондриальной ДНК – и больше всего информации о том, кем был человек. Нам очень повезло с этими тремя образцами, учитывая, что останки не раз перемещали.

Череп засовывают под прозрачный колпак. Сквозь стекло доносится вой пилы – словно кто-то из соседей решил что-то помастерить солнечным воскресным днем.

Когда первая Сюзанна возвращается на стол под окно, из ее черепа злобно смотрит на нас еще одна дюймовая дырка.

Очередной этап разложения.

Прости, молча говорю я. Однако гулкого, беззубого ответа не получаю.

Пила «Дремель» вгрызается в бедренную кость, а кусочек черепа перемещают на следующий стол, где его отмывают до скрипа. Лаборанты будто про нас забыли и работают как заведенные. Не знаю, чего я ждала – но точно не этого. Холодное, сюрреалистическое зрелище.

– Наверное, работать над делом Чернооких Сюзанн особенно интересно! – радостно восклицает Сарита, студентка Оксфорда. Рубленая английская речь. Высоченные каблуки. – Для лаборантов это большая честь, правда? Здесь ваши лучшие сотрудники?

Я прямо чувствую, как Джо напрягается.

– Для них… и для меня… это дело, эти останки ничем не отличаются от остальных, доверенных моей команде. За каждой костью кроется одно: ждущая семья.

Выговор. Всем нам.

– Почему здесь три кости? – резко меняет тему Билл. – Ведь скелета было два? Я слышал, что от каждого скелета берут по одной кости.

– Я ждала этого вопроса. – Голос Джо еще резковат. – За долгие годы останки пострадали от насекомых и прочей живности. Убийца перемещал их по меньшей мере один раз: рядом с костями, помимо красноватой глины поля Дженкинса, была найдена инородная почва. Словом, разумеется, сохранились далеко не все кости. Наш антрополог рассортировал останки из двух гробов и пересчитал… Правых бедренных костей оказалось три.

Кто-то сдавленно охает. Лишь спустя несколько секунд до меня доходит, что это я.

– Три скелета… а не два, – шепчет Билл, будто я не в состоянии сама посчитать.

Выходит, Сюзанн было пять, а не четыре. Девушка по имени Мерри, три изглоданных никто – и я. Нашлась еще одна из моего племени. Еще одна ждущая семья.

Все ответы – у меня, заговорщицки шепчет Сюзанна в моей голове.

Джо бросает на меня странный взгляд. Но я знаю, что голоса Сюзанн, кроме меня, никто не слышит.

Тесси, 1995

Интересно, какой рисунок первым бросился ему в глаза?

Девочка без рта. Девочка с красной повязкой на глазах. Ласточка, застрявшая в паутине. Безликий бегун на пляже. Медведь, вставший на дыбы, – мой любимый рисунок. Особенно хорошо я проработала его оскаленные зубы.

– Рисунки принесла? – с порога спрашивает врач.

Все лучше, чем беседовать о смерти моей матери. В прошлый раз у меня было чувство, что мне в живот воткнули раскаленную кочергу.

И ведь все бессмысленно. Я ничего не видела. И не слышала. Только помню смутную картинку с потеками крови – но она, похоже, не имеет отношения к делу. Полицейские сказали, что крови не было. Пустая трата времени. Замусоривание моей головы.

Поэтому – да, сегодня я принесла рисунки. Сразу вручаю доку белый картонный тубус. Когда-то в нем лежал постер из «Криминального чтива», который теперь висит над кроватью Лидии. После наших трехчасовых посиделок среди детсадовского хаоса из бумаги, карандашей и фломастеров она аккуратно скрутила все рисунки и убрала в тубус.

Поначалу моя идея пришлась Лидии не по душе. Но я умоляла, настаивала и в итоге добилась своего. Лидия как никто другой понимала мой страх. Это немыслимо: впустить в душу чужого человека. Чтобы он первым узнал мои тайны? Раньше меня самой? Нет уж.