Янтарные цветы

Я вдруг поняла, кто это, – и, признаться, очень удивлена. Местный рабочий, мастер на все руки. Он здесь работал больше десяти лет назад – и каждый день грозился уволиться. Насколько я помню, он был дальним родственником брюзгливой хозяйки дома, обновленного викторианского «четырехквартирного особняка с характером». Читай: с резного конька прямо тебе на голову сыпется белая краска (похоже на перхоть), окна может открыть только Геркулес, а горячий душ длится ровно две с половиной минуты – и то если повезет опередить раннюю пташку с первого этажа, повернутую на спорте и утренних пробежках.

Именно из-за окон я и снимала здесь квартиру. Никто просто так не проберется. Да, и еще в объявлении было написано «Только для дам».

– Когда это хозяйка убрала отсюда парковочные места и выкопала бассейн… Марвин? Вас ведь Марвин зовут?

– А-а, помните старика Марвина, стало быть… Оно и понятно: девчонки меня не забывают. Бассейн появился года три назад. Раньше тут была парковка – да вы это и сами знаете. А теперь все жалуются, мол, машину некуда приткнуть. Воду в бассейн Герти наливать перестала. Говорит, только зря потратила на него деньги: старик Марвин все равно не выгребает листья. Старик Марвин, между прочим, работает как лошадь! Когда, говорите, вы тут жили?

– Десять лет назад. Примерно.

Я и забыла про эту привычку Марвина – говорить о себе в третьем лице. Отчасти это объясняет, почему он так и не нашел другую работу.

– Эх, славное было времечко! Никаких тебе студентов-нытиков, что звонят в два часа ночи и спрашивают, почему их «эпплы» не подсоединяются к Вселенной.

Я с трудом сдерживаю смех и немного стаскиваю капюшон, чтобы получше рассмотреть Марвина. Зачем?! Пытаюсь прикрыть волосами шрам под глазом, но это только пробуждает новый интерес в старикане, хоть я и одета в мешковатые черные штаны и кроссовки, а на лице – ни грамма косметики. Должно быть, сегодня был тихий день в доме «для дам» – а именно дамы не дают ему уволиться.

– Вот интересно… Когда рыли бассейн, ничего примечательного не нашли?

– Вроде трупа?.. Ого, вы бы видели свое лицо! Никаких трупов, милая. А вам что, нужен труп?

– Нет, нет, конечно, нет.

Марвин трясет головой.

– Стало быть, вы из этих проклятых сопляков… Или, может, задумали устроить тут очередной аттракцион с привидениями?

– Из каких сопляков?

– Да приезжают сюда всякие студенты… Каждую осень снимают крайнюю левую квартиру – думают, там привидения живут. Пугают новеньких до потери пульса: напялят на скелет прозрачную сорочку и давай его в окно пихать. Или созовут богатеньких дружков, жрут фасоль «черный глаз» и ведрами пьют пунш, блюют на крыльце – а Марвину потом отмывать. Герти с них вдвое больше дерет за эту квартиру – а Марвину, думаете, платят больше? Нет. Марвин все стерпит и все говно уберет.

– А почему… почему они думают, что здесь водятся привидения? – Зачем спросила? Сама ведь знаю ответ.

– Да из-за девицы, что жила здесь давным-давно. Та, что чудом сбежала от убийцы Чернооких Сюзанн. Мы поначалу и ведать не ведали, что это она, – только через полтора года узнали. Хорошая была девчушка, кстати. Работала дизайнером. Жаловалась, что мы ей не разрешаем поставить воротца на лестнице – чтобы дочка ее не расшиблась. Но Герти считала, что это уничтожит обаяние до… – Внезапно он замирает на полуслове. – Ох ты ж… Вы и есть та девица, верно? Сюзанна, что тут жила!

– Меня зовут не Сюзанна.

– Как же это я по рыжим волосам вас не признал? Черт, да мне никто и не поверит! Можно с вами сфотографироваться? Вы ж настоящая, да? Не призрак? – Он как будто всерьез в этом сомневается.

Не успеваю я опомниться, как он уже выхватывает из кармана телефон и щелкает меня на камеру. Я запечатлена в вечности, со вспышкой, чтобы отныне и во веки веков гулять по «Фейсбуку», «Твиттеру» и «Инстаграму».

– Отлично, – говорит Марвин, глядя на экран. – Даже лопата попала в кадр.

Если мой убийца еще не знал, то теперь точно узнает.

Я вышла на охоту.

Около семи вечера я подъезжаю к дому. Свет горит во всех окнах. Напоминаю себе: Чарли не страшно, просто она вечно забывает гасить за собой свет.

Мы говорили с ней по телефону около получаса назад. Пицца с канадским беконом и оливками была съедена и признана «зачетной». На другом конце провода все казалось совершенно нормальным. Не то что у меня. Я так перенервничала, что решила сначала заехать в супермаркет и закупить все, что Чарли просила при случае захватить к ужину: «сыр, шварцвальдская ветчина, белый хлеб мистера Би, виноград, хумус, претцели, пончеги».

– Я дома! – кричу я, пинком закрывая за собой дверь. Сигнализация включена – ставлю «галочку». Чарли даже убрала коробку из-под пиццы с журнального столика перед телевизором, по которому наверняка тайком смотрела сериалы из маминого списка «не одобряю просмотр этой гадости».

Вот только самой Чарли нигде нет. И рюкзака нет. Телевизор еще теплый. Я прохожу сквозь гостиную и ставлю на барную стойку пакет с продуктами, туда же бросаю ключи.

– Чарли!