Янтарный меч

Расшалившийся Орм радостно заверещал, когда она подошла ближе, и попытался показать трюк с засовыванием в рот пятки. На козьем молоке к нему за день вернулся румянец. Ярина не смогла сдержать улыбку.

– Ивар попросил, чтобы я пришла на похороны, – продолжила она.

Вопреки ожиданиям домовой причитать не стал. Деловито уселся на лавку и глянул на нее.

– Пойдешь?

– Пойду.

– Эдак тебе ночью возвращаться придется. Как же чудищи эти овражные?

Ярина пожала плечами, ежась. Днем в лесу она чувствовала себя свободно, если кого и стоило опасаться, так это людей. Воспоминания о могильном холоде заставляли сердце сжиматься. Но тени не давали о себе знать уже несколько ночей. Не потому ли, что их отваживал трущийся возле избушки колдун? Кроме него больше некому. И вороны эти его: они встречались везде, стоило шаг из избы сделать, а по вечерам сидели на дубу за частоколом. Но только потянись к ним силой ожерелья, сразу исчезали. Хотя птицы считались верными спутниками лешего вместе с волками.

То ли морок, то ли колдун ее запугивает.

– Попрошу волков проводить. А ночью… если их не будет – дойду. Нет – возле деревни переночую.

– Нож возьми, – хмуро посоветовал домовой. – Черепушку тебе не предлагаю, только местных злить да колдуна смешить.

Лежавший на столе череп, которого на частокол не вернули, скорбно клацнул зубами. Огонь в пустых глазницах еле теплился, похоже, Гаврюша страдал, что не смог защитить хозяйку. Интересно, а могут ли подобные сущности испытывать что-то? В теории чародейской Ярина не разбиралась.

Она боязливо погладила череп, пытаясь утешить. Кость была теплой, словно полированной. Подумаешь, человеческая! Те, кто носили похожие черепа внутри головы, они гораздо опаснее.

Торопий одобрительно хмыкнул.

– Дедушка, а почему ты ему такое имя странное дал?

– Хозяин мой прежний, большой любитель заморского, – пояснил он. – Он челядь на свой манер называл.

Тут домовой спохватился, соскочил с лавки, потянул Ярину за штаны, заставляя встать.

– Чего это я, старый! Лясы точить опосля будем. Собирайся! Солнце к горизонту, а тебе еще идти. Чтоб до Пожарищ добралась засветло!

***

Закатный лес нежился в последних лучах солнца. Ярина дышала полной грудью, вопреки уговорам домового, не торопясь покидать свои владения. Так хорошо было! Спокойно. Рядом вышагивала четверка матерых волчищ, имполненных важности, что именно им выпала честь охранять лешачку. Ожерелье чуяло их смутное беспокойство, все-таки она была человеком, а какой зверь человека жалует. Но сила держала их в узде.

С ее приходом нежить в лесу повывелась, оголодавшим за зиму хищникам настало раздолье, и волки отъедались. Так с чего бы им быть недовольными?

Они уже подошли к опушке, как звери заволновались, прижали уши. Ярина испуганно глянула на ощеренные клыки, но ожерелье не предупреждало об опасности, хотя впереди явно кто-то прятался.

– Эй! – позвала она дрогнувшим голосом. Опять колдун? – Выходи, кто ты есть!

Волки зарычали громче, припадая на передние лапы. Пришлось положить одному из них ладонь на холку.

Захрустел прошлогодний опад. Из-за старого дуба ужом выскользнула девица – один в один дочка Госпожи Стужи. Вся будто бесцветная: бледная кожа, бескровные губы, белесые волосы, светлые до прозрачности глаза. Правда, стараясь украсить себя и грубую рубаху, на шею девица вздела с десяток ниток разноцветных бус. Как она под такой тяжестью не сгибается? И запястья ее опоясаны нитками помельче.

Взгляд у нее был неприятный, оценивающий.

– Чего тебе? – Ярина вовремя вспомнила, что не одна она и не стала пятиться. Вместо этого, ухватилась за ожерелье, стараясь сдержать волков. Этот жест от девицы не укрылся, она тряхнула головой и спросила напрямик:

– Ты снадобья разумеешь?

Так вот ей что нужно!

– Смотря какие, – Ярина успокоилась и медленно двинулась вперед, не сразу сообразив, что волки за ней не последовали.

– С дурман-травой, приворотные.

Вечно одно и тоже. К матушке тоже частенько забегали за этим делом, но каждый раз уходили возмущенные отказом.

– Тебя как зовут? – Она почувствовала себя уверенней. Да, девица была ее старше, уже за двадцать. Непонятно, как в таком возрасте ее не сговорили. Но просят приворотное только совсем уж безумные.

– Весёна, – почти выплюнула та, отступая к поляне.

Ярина оглянулась на волков: те застыли на месте, скалясь. Видно, дальше опушки идти им не хотелось. Неволить их она не стала – отпустила. И снова повернулась к странной девице, которая, казалось, принуждала себя находиться рядом.

– Так что? – нетерпеливо топнула она. – Дашь зелье?

– Нет, Весёна, не дам. Не будет любви, если разум затуманить. Ни любви, ни счастья.

Ярина старалась объяснить так, как говорила с просительницами матушка, но судя по вспыхнувшей в глазах злобе, не получилось.

– Чародейка бы дала.

– Я не чародейка. – Да и непохоже, чтобы госпожа Илея варила приворотные зелья, судя по теплым рассказам домового, любившего прежнюю хозяйку, не такой она была. Хотя запасы дурман-травы в избушке были.