Янтарный меч

Настырный домовой исхитрился вручить ей узелок с пирожками в дорогу. Ярина протянула один мужчине.

– Так на моей родине зовут черных колдунов, – отозвался Ивар, молча отказываясь от угощения. – От них одни беды. Настоящим чародеем мужчина становится, когда у него борода до живота отрастет и поседеет. Без бороды – какой он чародей! Так, людям голову морочит.

Хорошо, Ивар сидел к ней спиной. Ярина прикусила щеку изнутри, чтобы не пустить на лицо непрошенную улыбку. Вроде взрослый умный мужик, вон, сильный какой. А про бороду всерьез говорит.

Нельзя считать полноценным воспоминанием то, в котором тебе всего семь, и ты с сестрой украдкой подсматриваешь за приемом. Но она помнила расписные стены и круглые своды, сияние магических светильников и блеск каменьев на богатых одеждах. Когда Сиверу стукнуло двенадцать, отец отвез их всех в Белозерье, чтобы, как пристало, показать своего первенца. Они с Нежкой были слишком малы, им полагалось сидеть в светелке под присмотром нянек, но это же так интересно, тайком подобраться поближе и хоть одним глазком взглянуть, как веселятся взрослые.

Чародеи выделялись, как снегири среди воробьев. Чародейки все как на подбор были прекрасны: с непокрытыми головами, в платьях, открывающих шею, а у некоторых (виданное ли дело!) еще и плечи. Они словно не замечали перешептываний за спиной и завистливо-злобных женских взглядов. Ярина мечтала, что когда-нибудь настанет и ее черед предстать перед ближним кругом, а Нежка уже мнила себя чародейкой. Три луны спустя, одним туманным утром, мечты обратились в пыль.

– Ты не похожа на других варгамор, – прервал ее размышления Ивар.

Еще одно незнакомое слово.

– На кого?

– Волчьи ведьмы. На моей родине молодые варгамор не живут поодиночке, пока не войдут в полную силу. И не подходят к мужчине, если тот разгадал их суть. Не страшно?

Ярина чуть не поперхнулась: набрался у местных! Все бы им ведьму в каждой видеть.

– Я не ведьма, а леший, – пробурчала она в ответ. – Защищаю здешние места, а лес защищает меня в ответ. Чего мне тебя бояться?

Вряд ли Ивар захочет обидеть спасительницу сына, но смотрел он странно, словно боролся с неприязнью. Ярина вспомнила наказ матушки не доверять людям и поежилась. Нет, ничего не случится, на в лесу, он защитит.

– Но с тобой пришли волки, они слушали тебя. Или ты так уверена в своих силах и моей благодарности, что станешь все отрицать?

Вот что с ним делать?

– Не знаю, как в твоих краях, а у нас волки подчиняются лешему, а не ведьмам. Если бы не они, вчера меня бы никто и слушать не стал. И не ведьма я, сколько раз говорить.

– Ты женщина. Женщина не может быть духом леса.

– Почему это?

Ивар в ответ хмыкнул. Обернувшись через плечо, он бросил почти добродушно, вдруг сменив гнев на милость:

– Я пришлый, но о вашей нечисти наслышан. Они не любят людей, а ты слишком человек. Не ведьма, говоришь? Тогда не твое это дело – торчать сычихой в лесу. Тебе надо о муже заботиться, детей растить.

Может и так. Да ведь не было на горизонте мужа или даже парня, который нравился. В детстве, да, она мечтала о красавце-королевиче, а потом стало некогда, выжить бы. Деревенские на нее только как на змеиного заморыша смотрели, да и не думала Ярина о них. Единственный, кто восхитил ее – Тильмар, но нельзя же вздыхать о Нежкином муже. Мысли о семье были тяжкими, тревожными, поэтому и вырвалось злое:

– Я уж сама решу, о ком мне заботиться.

Ярина тут же устыдилась грубости, но было поздно.

– Это не женское дело. Разве у тебя нет отца или брата, чтобы думать? – Мужчину не смутил ее тон. Говорил он без тени эмоций, будто погоду обсуждал.

– Я слышала, на Ледяных островах женщины ни в чем не уступают мужчинам, – с горечью возразила Ярина. Ивар, сам того не зная, попал по больному: не было у нее больше ни отца, ни брата. – Или это байки?

В ответ раздался тихий смех. Ивар натянул поводья и, повернувшись, смерил многозначительным взглядом:

– Нет, всё правда. Но моей родине другие законы. Ты не похожа на тамошних девок, и никто здесь не похож. У вас же принято, чтобы за женщин решал мужчина.

Принято. У селян. И во многих старинных родах. Хотя вольнодумство из Арсеи медленно, но верно расползалось по землям, а чародеи своим видом подливали масло в огонь и смущали народ.

– Не у всех и не везде, – возразила Ярина, упрямо поджимая губы. И, забывшись, добавила. – Ты что, тоже за свою жену все решал?

Ой, дура! Лицо Ивара мигом закаменело. Он отвернулся и хлестнул коня, тот перешел на рысцу, отчего телега затряслась по ухабам, надсадно поскрипывая.

– Ивар… – Ярина решилась заговорить не скоро, когда удушливая вина выпустила горло из хватки. Нашла, кем попрекать! – Ты прости меня.

Мужчина молчал. До тех пор, пока лесная дорога не сменилась хлюпающей гатью, и пришлось спешиться, телега так и норовила съехать с узкого настила.

– Милава сама меня выбрала, – произнес он, мрачно глядя перед собой. – Сама за меня пошла, никого не спросила. Но я сказал ей ждать где безопасно, пока не вернусь. Мы вместе ехать собирались. А она не дождалась. Веди.