Янтарный меч

Ярина хотела поблагодарить его, позабыв про то, как колдун обходился с нежитью, и как по его вине чуть не обошлись с ней раньше, но ее внимание отвлекла теща Ивара, протянувшая руки к ребенку.

– Отдай мне его.

Женщина старалась улыбаться, даже голос звучал иначе. Теперь он был тихим и мягким, но Ивар все равно шагнул назад.

– Нет, – веско бросил он. – Орм останется со мной.

– Отдай…

Уступать та не собиралась, и тут опять влез колдун.

– Ребенку лучше остаться у отца.

– Но Ваше Чародейство! – протиснулся к ним бойкий мужичок с большой ладанкой, специально выложенной поверх новенького зипуна. Ясеневый оберег был вырезан на совесть, если приглядеться, похожие обнаружились у всех местных. Мужичок перехватил тетку за руки, чтоб на месте удержать.

По тому, как перекосилась физиономия «их чародейства», Ярина поняла, что называли его так не в первый раз, и обращение ему не нравилось. Заметил это и сельчанин.

– Прости, господине, да видано ли дело, чтоб мальца в такую даль. Кто об ём заботиться будет? Одинец[9] ведь Ивар нынче. А тута и родичи, и изба, – заискивающе склонился он, а взгляд так и шнырял: то на самого Ивара, то на волков, то на черепушку.

«Староста», – припомнила Ярина.

– Сына я воспитаю сам, – отрезал купец.

– Это правильно, – согласился колдун, – вам бы уехать как можно скорее…

Договорить он не успел.

– Будет меня всякий кольгрим учить! – Ивар прижал к себе сына, укачивая с трепетной бережностью, и фыркнул. – Бороду сначала отрасти.

Слово Ярина не поняла, но звучало оно оскорбительно. Люди ахнули, тетка ухватилась за сердце. А колдун аж зубами скрипнул, но прежде, чем успел ответить, снова влез староста:

– Опомнись, милок, ты в уме ли! Неужель не видишь, кто перед тобой!

– Оставь, Перван, – дернул плечом колдун. – Горе у человека. От него и забыл, что не у себя на родине. Но это не отменяет необходимости убрать младенца из деревни поскорее и подальше. Хватит разговоров. Расходитесь.

С этими словами он развернулся, но шагнуть не удалось – в край плаща вцепился волк, удерживая. Ярина ошалело уставилась на Торопия, отдавшего вожаку приказ.

– Куды? – рявкнул домовой. – А ну всем стоять!

***

Физиономия колдуна исказилась: от каменного равнодушия не осталось и следа, он аж глаза от изумления выпучил, оглянувшись на домового. Ярину разобрал смех – строит из себя что-то, строит, а когда эмоции пробиваются, человек как человек. И лицо сразу приятней стало.

– Дед, ты сдурел? – От удивления у него даже голос прорезался. – Это что еще за выходки?

Селяне, только оттаявшие, вновь недовольно заворчали, подтягиваясь поближе, но Ярине было не до того. Она не понимала, что задумал домовой и беспокоилась, как бы зловредный мужик и правда его не зачаровал.

– А ты не спеши, – наставительно сказал Торопий, приосанившись. На колдуна он смотрел без страха. – Вот ты по справедливости давеча рассудил. Теперь тебе ответ держать. Кто моей хозяйке ущерб кон-пес-сировать будет, твоими людьми учиненный?

– Чего он хочет, господин? – Сквозь толпу к ним пробился староста, нервно терзая пальцами оберег. Запыхался, видно, далеко успел уйти.

– Убытки, говорю, возвертать надыть! – рявкнул домовой. – Мою хозяйку трое мужиков в лесу едва не обидели. Вы лошадь у ей забрали, кошель, пожитки. Где это видано, чтоб на невинного напраслину возводить? Она девка незлобивая, ежели я не напомню, вы ей на шею сядете и ножки свесите.

– Дедушка! – Ярина мучительно покраснела под дюжинами взглядов, а от иронической усмешки колдуна и вовсе захотелось сквозь землю провалиться.

– Что «дедушка»? – говорил домовой громко и нарочито сварливо. – Дедушка о твоем благополучии печётся, сама ж не напомнишь. Небось, позабыла, как они на тебя с ножом кидались да по лесу гоняли.

Череп, который она так и держала, вцепившись в дрын мертвой хваткой, важно кивнул. Мол, чего ты, девка, ерепенишься, за тебя ж радеем!

– Ты… – Староста багровел, разевая рот, как выброшенный из воды сом. – Ах, ты…

– Между прочим, он прав, – скучающим тоном протянул колдун, одним махом прекращая назревающий скандал. – Приказ был проезжающих задерживать. Задерживать, Перван! А не вешать.

– Так мы… это… – мужик смутился. Стащив головы шапку, он принялся мять ее быстрыми нервными движениями. И выглядел при этом таким несчастным, что Ярина его пожалела.

– Лошаденки-то уже нема.

Жалость тут же улетучилась. Бедная Марька, столько лет верой и правдой служила! Они ее к живодеру свели или сами съели?

– Во! Тем паче! – домовой погрозил ему пальцем.

– Ну, дед, говори, какой выкуп хочет твоя хозяйка. – Смотрел колдун на нее, внимательно и с улыбкой, словно находил в этом положении что-то смешное. У Ярины заалели не только щеки, но и уши. Стыд какой! Взрослая девка, а сама за себя постоять не может. Да что там, она сейчас ни слова выдавить не могла, наверняка всем на поляне это было заметно.

– Козу пусть отдадут молодую, чтоб доилась хорошо. Пару несушек…