Янтарный телескоп

Женщина достигла верхушки быстрее, чем ожидала. Подъём был прямой, верёвка в её руках податлива, и, не заботясь заранее о том, как забраться на первую ветку, она обнаружила, что глубокие трещины в коре дают твердую опору и чувство безопасности. И вот, спустя всего лишь пятнадцать минут с начала подъёма, она оказалась на первой ветви и планировала свой дальнейший маршрут.

Удачной мыслью было взять с собой две дополнительных мотка верёвок, чтобы сплести из них подстраховочную сеть вместо крюков, якорей и других аппаратных средств, которые помогали ей во время восхождения на скалы. Плетение подстраховки отняло несколько минут, и как только все было готово, она выбрала наиболее перспективную ветку, снова смотала запасную верёвку и отправилась дальше.

Через десять минут осторожного подъема Мэри очутилась в самой густой части кроны.

Она могла достать листья и пропустить их между пальцев, нашла несколько крошечных цветков беловатого цвета, что, отцветая, оставляли небольшие семена, размером с монету, которые позже должны были превратится в железокаменные стручки-колёса.

Она достигла удобного участка, где пересекались три разветвлённые ветки, ослабила ремень безопасности и села передохнуть.

Сквозь просветы между листьями было видно синее море, ясное и сверкающее до самого горизонта, а позади тянулись коричнево-золотистые прерии, пересеченные черными магистралями.

Подул легкий бриз, который поднял слабый аромат цветов и шелест жёстких листьев, и Мэри представила себе огромную, смутную благожелательность, держащую её в своих ладонях. Сейчас, лежа в тени ветвей, она чувствовала такое счастье, которое прежде испытывала лишь однажды, и не во время молитв.

К реальности её вернула судорога в правой лодыжке, неловко застрявшей между ветвей. Мэри вытянула ногу и обратилась к предстоящей задаче, чувствуя лёгкое головокружение от океанической радости, разлитой в воздухе.

Она объяснила мулефа, на каком расстоянии нужно держать лакированные пластины молодого дерева, чтобы увидеть сраф, и они вставили янтарные пластины в бамбуковую трубку, сделав некое подобие подзорной трубы. Мэри хранила её в нагрудном кармане, и сейчас смотрела сквозь неё, как сраф, или силы, или Пыль Лиры плывут в потоке ветра, дрейфуют и искрятся золотом, будто облако крошечных существ. По большей части, они беспорядочно летали, словно пылинки в потоке солнечного света или молекулы в стакане воды.

По большей части.

Но чем дольше она вглядывалась, тем яснее улавливала другое направление движения.

В основе хаотичного процесса лежала более глубокая, медленная, всеобщая направленность к морю.

Что ж, любопытно. Закрепившись при помощи одной из верёвок, Мэри подползла по ветке поближе к цветкам и стала пристально их рассматривать. Она смотрела до тех пор, пока не убедилась в своей правоте, а затем осторожно начала длинный и напряженный процесс спуска вниз.

Внизу Мэри ждали совершенно изволновавшиеся мулефа: они очень переживали по поводу своего друга, поднявшегося так высоко.

Особенно обрадовалась Атал, которая нежно дотрагивалась до неё своим стволом и шептала что-то, радуясь, что Мэри вернулась в целости и сохранности. Потом мулефа с легкостью подхватили женское тело и понесли вниз к своему селению.

Как только они показались на вершине холма, их увидели в деревне, и когда они достигли площадки для выступлений, толпа настолько разрослась, что Мэри решила: большинство посетителей прибыли из других краев, дабы выслушать её. Она боялась, что разочарует их своими новостями.

Старый залиф Саттамакс установил платформу и тепло её поприветствовал, а она отвечала со всей любезностью, на которую была способна на языке мулефа. Как только с церемониями было закончено, Мэри — запинаясь с жестикуляцией начала говорить.

— Друзья, я поднималась на крону деревьев и вблизи наблюдала за растущими листьями, молодыми цветами и стручками-колёсами. И заметила, что поток срафа, — продолжала она, — движется против ветра. Воздух идет от моря, а сраф — в противоположную ему сторону. Вы можете это заметить с земли?

— Нет, — сказал Саттамакс, — мы впервые об этом слышим.

— Сраф, — она продолжила, — просачивается сквозь деревья, и часть его притягивается к цветкам: но цветы направлены вверх, и если бы сраф опускался вниз, то он проник бы сквозь лепестки и оплодотворил цветы, как пыльца звезд. Но сраф не падает, а движется к морю. Если цветок направлен венчиком к земле, то сраф попадает на них. Вот почему стручки-колёса худо-бедно растут до сих пор.

Должно быть цветы направлены вверх, потому что раньше сраф падал вниз. Должно быть, что-то произошло с ним, а не с деревьями. Поток срафа виден только сверху, вот почему вы ничего не знали. Так если вы хотите спасти себя и деревья, то мы должны узнать, почему сраф движется именно так? Мне пока сложно делать какие-то выводы, но я попробую вам помочь.

Она видела, что многие тянутся вверх, чтобы посмотреть на дрейф Пыли. Но с земли его нельзя было заметить: она сама раньше смотрела сквозь подзорную трубу, но всё, что видела — глубокое синее небо.