Янтарный звездопад

— Здесь морг… прямо под нами.

— …

— И там жена Кокуре. Она под обломками погибла… какая у нее боль на лице… Ниже груди вся раздавлена, черная… она такая добрая была, но на лице жуткая гримаса, и изо рта что-то желтое…

Он прикусил губу.

— … Я…

— Такая…

Чего он боялся? Он и сам не знал. Он понимал только, что этот страх не был страхом за самого себя.

Картинка ее изуродованного тела запала в сознание и то и дело вставала перед глазами.

Эта добрая женщина погибла в отвратительной агонии, ее голос сорвался в нечеловеческом крике. Слишком страшная смерть.

Не думал Такая, что последний момент жизни может быть настолько кошмарным.

Ужас парализовал даже горе.

Совсем рядом холодная тьма готовилась поглотить еще одного доброго человека.

Он вцепился в обнявшие его руки Юзуру. Сейчас он нуждался в тепле Юзуру… тепле другого живого существа.

— Не уходи…

Такая крепко зажмурился.

Сила рук Юзуру. Ровное биение его сердца.

Теплые руки.

Как птенцы, напуганные темнотой, они жались друг к другу в углу коридора.

Ничего — только терпеть.

Ничего — только ждать утра.

— Порядок, — Чиаки, который встретился с Аяко возле разрушенного госпиталя, окинул взглядом окрестности. — Кажется, помощи всем хватит.

Спасатели и пожарные суетились вокруг пострадавших, вспыхивали маячками патрульные машины.

Кадоваки Аяко — Какизаки Харуэ — с облегчением кивнула:

— Да. Теперь все будет нормально. Спасибо, что снял внушение.

— Не благодари. Это ненадолго.

— В смысле?

— Оно останется, пока здесь проклятие Дакинитэн будет держаться, — буркнул Чиаки. — Я его пока убрал, да только если подобное еще где-то случится, получим ту же самую реакцию: всем все пофигу.

Аяко тоже помрачнела:

— Значит, надо уничтожить проклятие.

— Ясное дело. Но…

К ним подошел один из полицейских.

— Благодарю за то, что дали нам знать. Как ваши раны?

— Ээ… а, все хорошо, — Аяко приподняла правую руку, перевязанную белой тряпицей. — Ничего серьезного.

— Ума не приложу, как это произошло. К нам четыре часа не поступало никакой информации о происшествии. Четыре часа! Будто никто не заметил… — полицейский удрученно качал головой, в то время как Аяко и Чиаки кисло на него смотрели. — Я хотел бы кое-что у вас уточнить. Пройдемте в участок, если нетрудно?..

— Нам-то нетрудно, но ведь нет смысла нас опрашивать, правда?

— Что? — озадачился полицейский.

— А то вы придете в себя посреди расспросов и скажете: «О! Что я здесь делаю?» Идите домой и не усложняйте ситуацию. Как только мы уничтожим проклятие, сразу вас посвятим во все обстоятельства.

— Аа… М… минутку.

— Пойдем, Харуиэ, у нас дела.

— Да.

И они направились к огромной воронке, зияющей на месте рухнувшего здания. Та смахивала на гигантский кратер.

Чиаки заглянул в воронку и фыркнул:

— Уфф, так они делают этот кратер платформой для заклинания? Чертовски безвкусно, должен тебе сказать.

— Эта платформа создана духовной силой, здесь никакие приспособления не нужны.

— Было бы слишком заметно, если б они прикопали здесь какой-нибудь алтарь с ладаном, не находишь?

— И что ты думаешь? Может, засаду устроить?

— Что-то мне не улыбается поджидать их на ночном ветру, давай лучше оставим сторожа, — решил Чиаки и достал из кармана куртки маленького, похожего на кокеши[1] идола, который умещался на ладони. — Должно быть, они уже заметили, что мы вмешались, и на этот раз вооружатся до зубов. Не думаю, что это их остановит, но хотя бы выгадает нам времени.

Аяко расширила глаза:

— Да это…

— Это коппасин[2], сделанный из священного дерева, которое растет на земле горы Коя. Не хотелось идти на дело с пустыми руками, вот я и прихватил парочку… Ребятки из Могами немного с ним повозятся, а мы пока подготовим Кагетору к сражению. Нужно как можно скорее избавиться от проклятия над Сэндаем.

— Нейтрализовать его?

— Ага. Только надо убедиться, что они других не понавешают. Самое быстрое было бы убить заклинателя, но на сей раз это подселенный, что есть проблема. Дух-то не исчезнет, даже если замочить хозяина. Так…

— А если тебуку?

Чиаки нагнулся и положил коппасин на землю:

— И только мы можем это сделать. Чудненько, да?

— Интересно, они поэтому хотели убрать Кагетору?

— Мы для онре потенциальные враги.

— Но сейчас главное — избавиться от проклятия. Как, если оно уже наложено?

— Вот-вот, — Чиаки сложил руки на груди. — Если мы не ошибаемся касательно кинрин-но-хо… Я никогда не сталкивался с проклятием такого масштаба. И мы все еще без понятия, что они собираются с ним делать. Ну а пока… — Чиаки опустился на колено и соединил ладони в ритуальном жесте: — Он дэйбаякися мандаманда какакака соака.

Коппасин, воплощение божественного духа, мог вмещать в себя разных богов. В этого идола Чиаки собрался призвать Семэн Конго[3].

— О великий Семэн Конго, молю, одержи победу над ступившими на эту землю. Сокруши всех заклятых врагов своих… Он дэйбаякися мандаманда какакака соака.

И Чиаки пальцем начертал в воздухе большой символ УН, исконный слог[4] Великого Семэн Конго.

Потом он повернулся к Аяко:

— Оставим все на него и пойдем к Кагеторе.

— Семэн Конго, это божество из поверий Косин[5], да? И этим мы остановим Могами?