Январские ночи

Договорившись обо всем с Будзынским, Иванов спешил в Московский Совет доложить Землячке о выполненном поручении и где-то на Таганке увидел движущийся ему навстречу автомобиль.

К счастью, уходя из казармы, Иванов захватил винтовку на тот случай, если вдруг прямо с заседания придется идти в бой.

Он поднял винтовку с целью придать своему приказу более выразительный характер.

- Стой!

Шофер затормозил. Иванов открыл дверцу, заглянул в машину. Помимо шофера в ней находились господин в мохнатом пальто и две перепуганные дамы.

- Вылезайте, - приказал Иванов.

- Вы понимаете, что вы говорите? - грозно спросил господин. - Кто вы такой?

- Представитель ревкома, - отвечал Иванов. - Ваша машина конфискуется и поступает в распоряжение Рогожского ревкома.

- Да кто вам дал право...

- Революция, - отвечал Иванов и постучал прикладом винтовки по мостовой. - Вылезайте-ка лучше по-хорошему.

Он занял место рядом с шофером.

- Трогай, батюшка.

По дороге отобрал у шофера документы и предупредил, что, если тот вздумает удрать, его разыщут и предадут военному суду.

Землячка строго посмотрела на Иванова.

- На этот раз мы не объявим вам выговора за самоуправство.

Ноябрьская ночь

Землячка появилась перед солдатами как раз в тот момент, когда они потянулись было обратно в казармы.

Солдаты были наэлектризованы событиями последних дней и все же медлили сделать решительный шаг. Революционные события в Москве то нарастали, то шли на спад, слишком много всяких людей приходило в казармы, среди них были и большевики, и меньшевики, и эсеры, и даже монархисты. Солдаты рассказывали Будзынскому, как дня два назад в Астраханские казармы забрел под вечер какой-то полковник, не грозный и важный "отец-командир", который не вызвал бы в солдатах ничего, кроме озлобления, примись такой снова звать их на фронт, убеждать в необходимости довести войну до победного конца - такого они могли бы и прикончить, - а почти что дед с нерасчесанной седой мужицкой бородой, в потрепанной офицерской бекеше; он скромненько поднялся по лестнице, неуверенно заглянул в неуютную громадную спальню, сел на чью-то койку и принялся уговаривать солдат "не бросать на произвол судьбы матушку-царицу" - полковник был старенький, пьяненький, глупенький. "Она хоть и немка, - твердил он, - однако русская императрица и притом дама, а дамам полагается уступать..." Полковника вывели за ворота и с миром отпустили. Меньшевиков в третий или четвертый их приход проводили бранью и даже пинками, очень уж заносчиво и учено они разговаривали; слушали только большевиков и эсеров, и те и другие говорили с мужиками в шинелях на понятном языке, но эсеры говорили о крестьянстве как о чем-то целом и неделимом, деревня в их речах рисовалась каким-то патриархальным сообществом, а большевики не идеализировали деревню, находили в крестьянской жизни множество противоречий и призывали бедняков и середняков покончить с зависимостью от мироедов.

- За кем идти? - задавались вопросом солдаты.

Работники Рогожского ревкома часто посещали казармы, один агитатор сменял другого, и многие солдаты ждали лишь момента, чтобы присоединиться к рабочим.

Однако большой массе людей, для того чтобы решиться на какое-то действие, нужен толчок, нужно чтобы кто-то, кому эта масса верит и за кем готова следовать, повел людей...

Землячка вышла из машины и побежала через ворота на плац.

- Куда вы, товарищи?! - крикнула она, подзывая к себе солдат. Поближе, поближе подходите.

Солдаты знали ее, в Астраханских казармах она бывала много раз, знали, что ее речи всегда правдивы.

- Поосторожнее, Розалия Самойловна, среди солдат хватает эсеров, предупредил Наумов, но она его как будто не слышала.

Она стояла на перевернутом ящике, и по всему плацу разносился ее звенящий голос:

- Товарищи! Солдаты! Кремль окружают рабочие! Они ждут вашей помощи...

Вокруг Землячки собралась толпа, солдаты все подходили и подходили.

- Товарищи, пошли! - закричала Землячка. - На последний и решительный бой!

И вдруг по всему плацу прокатился густой неторопливый голос:

- Бой-то бой, это мы понимаем, а вот только за что, мил-женщина, бой?

А бой у Кремля уже начался, Землячка это знала, рабочие шли к Кремлю и с Пресни, и от Бутырок, и из-за Москвы-реки...

Времени на разговоры не оставалось, кто идет - пусть идет.

- Товарищи, дорогие, промедление смерти подобно! - воскликнула Землячка. - Спрашиваете - за что бой? Скажу лишь одно. За землю! Съезд Советов в Петрограде принял декрет. Вся земля - помещичья, монастырская, церковная, удельная переходит во владение волостных земельных комитетов. Нужна вам земля? Хотите ею владеть? Так идите и выбивайте из Кремля помещичьих сынков!

На мгновение на всем огромном плацу воцарилось глухое молчание. И разом нарушилось хриплым отрывистым выкриком:

- Ур-ра-а-а!..

Солдаты устремились к воротам, одни торопились прямо на улицу, другие забегали в казармы за винтовками.

Людей несло стремительно, шумно, как весенний паводок, который не удержать никакими силами.

Землячку тоже вынесло на улицу в общем потоке.

Внезапно возле нее возник Будзынский.