«Янычары» Ивана Грозного. Стрелецкое войско во 2-й половине XVI – начале XVII в.

Дальше в тексте наказа последовательно и весьма дотошно расписывались служебные обязанности новоиспеченного стрелецкого головы. Прежде всего ему наказывалось «будучи в Кирилове у кирилловских стрелцов», этих самых стрельцов «ведати и судити и от сторон беречи, чтоб им ни от кого напрасно обид и продаж не было». Вместе с тем, в свою очередь, голова должен был смотреть и за тем, чтобы и «от стрелцов было тому ж воровства и дурна никоторого не было», а именно «чтобы стрелцы сторонним всяким людем никому никакого насильства не делали»[573]. Традиции «силного имания» прочно укоренились в среде ратных людей, и при малейшем ослаблении контроля за ними со стороны начальных людей они легко пускались во все тяжкие, от чего страдали и тяглецы, и, что немаловажно, авторитет самого государя, от которого население ожидало правосудия и порядка. Вот, к примеру, характерный случай. В мае 1635 г. двинскому воеводе Г.А. Плещееву была направлена царская грамота, а в ней говорилось следующее — «бил нам челом Николы Чудотворца Корелского монастыря игумен Лазарь с братьей, а сказал: по вашему де указу посылаете вы, для караулу, на Пудоженское и на Лицкое Корелское и на Двинское устье по пятидесяти стрелцов». Эти же стрельцы, пользуясь тем, что и старцы, и монастырские служки, и трудники не имели на руках «печателй и выписей», выданных воеводой, «монастырских старцев и служек и трудников с монастырьскими запасы не пропущают, и их грабят, и всякие монастырские запасы перебивают, и от того де насилства чинятся им (т. е. монастырским старцам. — В.П.) убытки великие» [574].

Естественно, что, памятуя о таких «наклонностях» служивых, Москва строго-настрого наказывала воеводам и головам, чтобы они следили за тем, чтобы «насильств», «воровства» и «дурна» со стороны подчиненных им детей боярских ли, стрельцов ли, казаков и иных служилых людей всяких чинов не было и в помине. И в наказе Д. Дернову, в частности, от имени государя сказано было, что голова должен «пятидесятником и десятником приказать накрепко, чтобы отнюдь его приказу стрелцы в Кирилове и отъезжая по дорогам и в селах не воровали и не розбивали и не грабили, и блядни по двором у себя не держали, и лихим людем, татем и розбойником и всяким воровским людем, приезду к ним не было (а вот, кстати, и об обязанностях младших начальных людей стрелецких подразделений. — В.П.)…»[575].

Ну а если вдруг какой стрелец, говорилось дальше в наказе, «учнет воровать, розбивать или грабить, или зернью играть, и блядню у себя и безъявочное питье держать, или учнет продавать, и голове Дмитрею тех воровских людей велеть имать и, роспрашивая, кто доведется будет до какого государева дела, и его отсылать к воеводам»[576]. Пьянство и азартные игры, судя по тому, что требования пресекать эти «занятия» неотъемлемая составная часть наказов стрелецким головам, были предметом постоянной головной боли властей чуть ли не с самого начала существования стрелецкого войска. Вот, к примеру, какой наказ получил стрелецкий голова Андрей Кашкаров летом 1559 г. «Писал еси к нам, — отвечал Иван Грозный голове, — что на Коломне многие люди и пошлиннии держат корчмы великие, а иные дети боярские, которым велено на Коломне корчмы вымати, и оне де по тем корчмам сами пьют и для де того и корчем не вымают, и стрельцы ваших приказов в тех корчмах пропиваютца, и вам де от тех корчем стрелцов ваших приборов и беречи нелзя». И во избежание дальнейших эксцессов дальше царь писал Кашкарову, чтобы тот, как только к нему в Коломну придет эта грамота, «взяв с собою детей боярских, которым велено на Коломне корчмы вымати, да на тех бы естя корчмах питье повымали, а то б естя питье, которое в корчмах вымете, печатали своими печатями и приказали бы естя то питье до нашего указу беречи детем боярским и целовальникам коломенским, которым велено в корчмах питье вымати»[577].