«Янычары» Ивана Грозного. Стрелецкое войско во 2-й половине XVI – начале XVII в.

Но и ответственность, которую нес перед государем и его воеводами голова, тоже была весьма и весьма немалой. А список «вин» стрелецкого головы, за которые должны были последовать опала и жестокая казнь от государя, был весьма и весьма длинен. «А не учнет Иван стрелцов от воровства и ото всякого лиха унимать, — говорилось по этому поводу в наказе Ивану Ендогурову, — или кого он из стрелцов без государева указу выпустит или отставит по посулом, или учнет из службы стрелцов на торговли или на добычи где нибудь отпущать, или новоприборных в болшие оклады писати, для своей корысти, по посулом (выделено нами. — В.П.), или учнет на себя и на сотников заставливати каких дел делать без найму, или беглых стрелцов порутчиком в вычетных денгах учнет норовите, или теми денгами сам учнет корыстоваться, или стрелцы учнут каким воровством воровать; или по кабакам и по корчмам ходить его Ивановым и сотничьим небереженьем (значит, в своей сотне сотник должен был выполнять примерно те же обязанности, что голова в своем приказе/приборе. — В.П.) или поноровкою; и Ивану от государя царя и великого князя Алексея Михайловича всеа Русии за то быти в великой опале и в казни»[585].

Теперь же, когда мы обрисовали в общих чертах круг обязанностей и степень ответственности стрелецкого головы за состояние дел во вверенном его попечению приказе/приборе, опустимся на уровень ниже и обратимся к стрелецким поручным записям. Прежде уже не раз мы цитировали эти любопытные документы (жаль только, что от XVI — начала XVII в. их сохранилось всего ничего), однако и те, что остались и дошли до наших дней, позволяют в полной мере представить себе, что представляла из себя стрелецкая служба и что ожидали от прибранного «новика» государь и его alter ego — стрелецкий голова. Чтобы не повторяться, возьмем поручную запись, которую мы почти не использовали прежде, — ручательство старослужащих белозерских стрельцов по новоприбранному стрельцу Орефье Иванову сыну Москвитину (напомним, что Орефья записался во стрельцы в сложное для Русского государства и общества время — в 7121 г. (1612/13), когда Смута была еще в полном разгаре. Отсюда и некоторое своеобразие поручной записи и отдельных ее формулировок, хотя не стоит сомневаться в том, что за основу ее были взяты более ранние поручные записи).

Итак, на что добровольно подписался Орефья Москвитин, чего ожидали от него его наниматели и за что ручались поручители? Прежде всего Орефья обещал, а его поручители гарантировали, что он будет поставленных над ним голову и сотника «во всем слушати» и «на Белеозере и в Белозерском уезду государевы и мирские земские службы служити (оговорка насчет мирских земских служб отнюдь не случайна — государя в Москве не было, центральная власть переживала глубочайший кризис и, по существу, перестала существовать, и земские органы самоуправления, ставшие при Иване Грозном младшим партнером верховной власти, взяли на себя управление на местах, выступая, выходит, от имени государя. — В.П.)…»[586].

В чем же заключались государева и мирские и земские службы стрельца? А вот в чем — перво-наперво «в походы под городы и по засекам ходити, и с полскими и с литовскими и с немецкими людми и с русскими воры и иных государьств с воинским людми битися до смерти». Затем новоприбранный стрелец обязывался «в Литву и в Немцы и в иные ни в которые государьства и в воровские полки не отъехати и неизменити, и с полскими и с литовскими и с немецкими и с рускими воровскими людми не знатись, писмом и словом не ссылатись и не лазучити (стоит заметить, что в других поручных записях список «государьств», куда обещался стрелец «не отъезжать», расширяется за счет Крыма[587]. Впрочем, это понятно — из Белоозера сложно отъехать в Крым, а вот примкнуть к воровским русским людям и к польско-литовским отрядам — легко и просто. — В.П.)…»[588].

Следующий «блок» обещаний и гарантий имел ярко выраженную дисциплинарную направленность. «Будучи на Белеозере и в Белозерском уезде и во всех походех никаких воровством не вороваты, — обязывался перед поручителями Орефья, — и крестьяном насилств и грабежев не чинить, и платья стрелецкого цветного и рога и вязни (т. е. то, что он, стрелец, получал от нанимателей. — В.П.) не проворовати и зернью не проиграти». Кроме того, Орефья ручался в том, что ему, «будучи в Белеозере корчмы и блядни не держати (т. е. не заниматься самогоноварением и сутенерством. — В.П.)…»[589].