Япония: язык и культура

Такое чуждое традиции и всей японской культуре понятие как имена собственные осталось не до конца освоенным, что проявляется и в лексикографии. При этом можно видеть, что традиция, когда-то вообще не различавшая собственные и нарицательные имена, сейчас уже не едина. Можно видеть три лексикографических подхода. Самый традиционный, представленный во всех изданиях словаря «Кодзиэн» или в 20-томном словаре, не только не отделяет имена собственные от остальных слов, но и совмещает свойства толкового и энциклопедического словаря, объясняя, например, кем были А. К., Л. Н. и А. Н. Толстые. Культурная ориентация таких словарей способствует включению в них энциклопедической информации. И эта энциклопедичность со временем могла усиливаться: например, в третьем издании словаря «Кодзиэн» 1969 г. в статье об Исландии по сравнению с первыми изданиями добавили данные о числе жителей и преобладающей религии [Kurashima 1997, 1: 264]. Иной подход в русско-японском словаре [Konsaisu 1962]: здесь, наоборот, нет энциклопедичности, но учитываются трудности при переводе (не всякий японец, слушая русскую речь, сразу поймет, что Лермонтов– фамилия). Иногда, как в словаре [Reikai 1972], европейский подход оказывает влияние, но психологически всё равно оказывается трудным принять, что слово базовой лексики – название собственного государства—не должно включаться в словарь, отсюда непоследовательности.

В последних по времени словарях нередко собственные имена даны непоследовательно. Например, в словаре гайрайго [Gendaijin 2006] нет Чечни, есть лишь Чеченский конфликт (322), зато наряду с Чернобыльской катастрофой есть Чернобыль, толкуемый как связанный с катастрофой город (323).

Можно ли считать здесь европейские лексикографические традиции обоснованными? Представляется, что нередко как раз они искажают представления о системе языка. Например, в [Словарь 1948–1965, 3: 1259] имеется слово елизаветинский, которое толкуется: «относящийся, принадлежащий ко времени царствования императрицы Елизаветы Петровны (1741–1761)». В одной словарной статье фактически толкуются и производящее, и производное слово, но производящее слово не выделено в словарную статью. Ср. во французском словаре [Robert 1985, 4: 887]: parisien 'парижский' толкуется как «производное от Paris – столица Франции». Ни в одном русском толковом словаре нет, например, слова Япония, хотя всегда в них бывают японцы, японка и японский, а иногда и японистика и японовед [Ушаков 1935–1940, IV: 1463; Ожегов 1952: 847; Словарь 1948–1965, 17: 2185; Ожегов, Шведова 1997: 918]. Отметим, что японцы всегда фигурируют во множественном числе, а японка в единственном. В толковании этих слов присутствует производящее слово Япония, которое в отличие от слова Елизавета не принято толковать даже в статьях о производных словах. Отсутствие исходного слова может приводить к ошибкам в толковании, как это произошло в словаре Ушакова и в первых изданиях словаря Ожегова, где японский трактуется исключительно как прилагательное к слову японцы (японец). Очевидно, однако, что в большинстве случаев японский относится к слову Япония (в словарях [Словарь 1948–1965; Ожегов, Шведова 1997] ошибка исправлена).

«Нормальный» носитель русского языка может ощущать неадекватность традиции. В 50-е гг. возникла стихийная дискуссия в «Литературной газете» из-за словарной статьи юпитер в словаре Ожегова (были даже юмористические стихи по этому поводу [Тимофеев 1956]). В этом словаре слово представлено одним значением «мощный осветительный прибор» (с. 844). То же в [Словарь 1957–1961] и во всех последующих изданиях словаря Ожегова и Ожегова, Шведовой [Ожегов, Шведова 1997: 915]. Лексикографы в ответ на критику со стороны поэта Б. Н. Тимофеева отвечали так, как им было положено: собственным именам не место в толковом словаре, а юпитер как нарицательное имя имеет лишь одно значение. В словаре [Ушаков 1935–1940, IV: 1447] это значение также единственное, но дана этимология слова, в которой говорится и о «верховном боге в римской мифологии», и о «самой большой планете солнечной системы». Ситуация, сходная с Елизаветой в другом словаре. Но в [Словарь 1948–1965, 17: 1995–1996] слово Юпитер толкуется интуитивно более приемлемо, хотя и вразрез с лексикографической традицией: первым значением идет божество, вторым – планета и лишь третьим – осветительный прибор.

Были лингвисты, которые иначе смотрели на помещение собственных имен в словарь. В нашей стране это был Л. В. Щерба, последовательно включавший собственные имена в составленный под его редакцией «Русско-французский словарь». А для словаря русского языка он написал фрагмент на букву и явно ради словарной статьи Иван (а также Иванов и Иванушка). Ср. включение словарной статьи Тагоо в словарь «Кодзиэн»: это японское имя не менее богато фразеологией.