Япония сверхъестественная и мистическая: духи, призраки и паранормальные явления

Когда Синдзабуро услышал эти слова, его охватила грусть. «Оцую, сегодняшняя ночь правда последняя?»

«Да, Синдзабуро, так должно быть. Хотя я старалась изо всех сил снова и снова, я не в силах преодолеть силу сутры и твоих молитв. Это значит, что я никогда не увижу тебя больше. Теперь все кончено. Для меня это конец».

Синдзабуро ощутил какое‑то смешанное чувство потрясения и жалости. «Раз так, то и у меня тоже больше не будет желания жить, если никогда больше не увижу тебя. Ох, Оцую, я понимаю, какую страшную вещь я пытался совершить, прогоняя тебя».

Затем Синдзабуро постарался подняться, его тело ослабело после продолжительной молитвы в течение двадцати одного дня. Собрав все оставшиеся силы, он, шатаясь, стал срывать сутры и впустил Оцую. Как только открылась дверь, Оцую, поджидавшая этого момента, подскочила к Синдзабуро и набросилась на него. В этот момент вдалеке прокричал первый петух.

И точно в этот момент разорвались четки в руках молившегося за Синдзабуро монаха в храме Синбандзуйин. Бусины покатились по полу. Внезапно монах прекратил молиться. «Так значит… — пробормотал он, качая головой. — Да, Синдзабуро был слишком молод. Ему нельзя было помочь».

Монах понял. Он поставил свечи в алтарь и медленно покинул молельную комнату; его миссия завершилась.

На следующее утро Юсай пришел к дому Синдзабуро и удивился, увидев все двери и окна открытыми настежь. Вбежав в дом, он стал звать Синдзабуро, но остановился и вскрикнул, парализованный страхом. На полу, держа в руке курильницу с изящно выгравированным рисунком осенней травы, лежал мертвый Синдзабуро. Его волосы были спутаны, длинная борода растрепана; он выглядел, как старый больной человек, изнуренный и высохший. Юсаю показалась, что на губах Синдзабуро застыла едва заметная улыбка.

Юсай сразу поехал в храм Синбандзуйин, чтобы рассказать обо всем монаху, который так старался помочь. До того как Юсай заговорил, монах сказал с грустью: «Юсай, ты увидел истинную природу человеческую». И начал молиться.

Потом Юсай и монах вместе пошли к могиле семьи Иидзима. Там они увидели пионовый фонарь, который на протяжении последних восьми лет сохранялся как новый. Теперь он лежал порванный в клочья, будто опрокинутый сильным ветром.

История привидения Йоцуя из Токайдо

Говорят, она ходит по улицам Токио, жалкая фигура в белом, длинные волосы скрывают ее лицо. Приблизившись, она внезапно открывает свои ужасные рубцы на лице, искаженном гримасой предсмертной агонии. Когда люди кричат и убегают в ужасе, она исчезает, смеясь.

Вот такая история Оивы, возможно, самого известного привидения в Токио. Ее трагедия положена в основу известной пьесы Кабуки (автор — Цуруя Намбоку IV) — «Токайдо Йоцуя Кайдан» («История привидения Йоцуя из Токайдо»), более известной просто как «Йоцуя Кайдан». В пьесу включен правдивый рассказ о двух убийствах, совершенных слугами, каждый из которых убил своего хозяина.

В эпоху Эдо убийца своего хозяина приравнивался к отцеубийцам. За такое преступление наказание было ужасным. Голову преступника должны были медленно отделить от туловища бамбуковой пилой, это была мучительная смерть. В качестве альтернативы преступника могли послать в исправительно–трудовой лагерь, что было сродни камере ужасов, где каждый день был настоящим адом.

В истории об Оиве, переработанной Намбоку, затемненная сцена становится местом убийства. Иэмон только что убил отца своей молодой красивой невесты Оивы, просто потом)’, что отец знал о нечестных поступках, совершенных ранее Иэмоном. Иэмон был ронин, или самурай без хозяина, которому сейчас приходилось зарабатывать на жизнь изготовлением зонтиков из вощанки, чтобы поддержать Оиву и их младенца. Такое оскорбление его достоинства выливается в ненависть к Оиве, что позволяет ему легко уступить домогательствам внучки богатого соседа. Девушка с ума сходила по Иэмону и хотела выйти за него замуж.

Но первой проблемой была Оива. Дед той девушки убеждает Иэмона дать утонченной Оиве то, что он называет оздоровительным тонизирующим средством. Иэмон знает, что это тонизирующее средство в действительности является смертельным ядом, но страсть и жадность побеждают все колебания. Однажды ночью он кладет «лекарство» в еду Оивы. Перед мучительной смертью лицо девушки на миг показывается в зеркале. Яд ужасно искривил правую сторону ее милого лица. Ее ярость и негодование проявляются в неистовых эмоциях, которые будут питать ее месть, когда она станет привидением.