Япония в эпоху Хэйан (794-1185)

До Масакадо дошли тревожные известия, и, чтобы проверить их, в 26 день 10 месяца[677] он направил около ста всадников на границу с провинцией Симоцукэ. [Оказалось,] что и вправду врагов было несколько тысяч. И судя по их виду, нападать на них [Масакадо] было нельзя. Дело в том, что войско сукэ [Ёсиканэ] еще не понесло потерь в битвах, люди и лошади были упитанные, оружие все было в порядке. У Масакадо же после частых столкновений с врагами оружия и людей было мало. Увидев это, враг выстроил щиты стеной и пошел [на Масакадо], словно бы [желая как мечом] разрезать [его войско][678]. Масакадо же, пока [вражеские воины] еще не приблизились, послал в атаку пехоту и вынудил их вступить в бой. Кроме того, [лучники Масакадо] убили более восьмидесяти всадников [Ёсиканэ]. [Люди] сукэ [Ёсиканэ] испугались и обратились в бегство, волоча за собой щиты. А когда Масакадо поднял хлыст и, выкрикивая собственное имя[679], ринулся преследовать врага, [Ёсиканэ], не зная, что делать, скрылся в провинциальной управе.

Тогда Масакадо задумался. Хотя [Ёсиканэ] и был его заклятым врагом, они не были чужими друг другу по крови, они были кость и плоть одного рода. Как говорится: «Хоть супруги и близки друг другу, но не ближе, чем [две плитки] черепицы [на черепичной крыше]. Хоть родственники и далеки друг от друга, но не дальше, чем [два стебля] тростника [на тростниковой крыше]». И если [Масакадо] убьет [Ёсиканэ], не будут ли его везде винить за это? Поэтому [Масакадо], желая дать сукэ [Ёсиканэ] бежать, убрал свои войска с позиций на западе от провинциальной управы. Но следом за [Ёсиканэ] из павильона провинциальной управы] бежало, как фазан, спасающийся от сокола, более тысячи воинов, которые радовались, как птица, покинувшая клетку. В этот день новость о вероломном нападении сукэ [Ёсиканэ] распространилась по всей провинции [Симоцукэ], а [Масакадо] сделал об этом запись в журнале провинциальной управы. На следующий день [Масакадо] вернулся в свой лагерь, и ничего особенного [некоторое время] не происходило.

В ответ на жалобу бывшего дайдзё Минамото-но Мамору в 29 день 12 месяца 5 года Дзёхэй (935) был издан указ, предписывавший Мамору, а также Масакадо и Маки[680] явиться [ко двору]. Этот указа был доставлен в 7 день 9 месяца 6 года Дзёхэй (936)[681]. В провинции Хитати, Симоцукэ и Симоса из столицы были посланы начальник левой ближней гвардейской управы Анахо-но Томоюки (шестой старший ранг высшей ступени), Анахо-но Удзитати и Удзика-но Томооки[682]. Масакадо поспешил отправиться [в столицу] в 17 день 10 месяца, раньше, чем [Минамото-но Мамору], который подал жалобу. Прибыв ко двору, он подробно доложил о произошедшем. На счастье [Масакадо] решение [по его делу] вынес государь, и допрос в Кэбииситё[683] был кратким. Масакадо не был опытен в официальных делах, но Государь [проявил к нему] благосклонность, и чиновники взяли его под свое покровительство. Его преступление было признано легким, и наказание не было серьезным. Имя [этого] воина стало известным в [районе] Кинай[684], слава о нем распространилась по столице. Пока [Масакадо] находился в столице, государь издал указ о смене девиза правления. (Говорят, что девиз правления был изменен на «Тэнгё» в год совершеннолетия[685] государя — 8 год Дзёхэй (938)[686]).