Япония в эпоху Токугава

Общеизвестно, что запрещались все книги, где хотя бы косвенным образом содержались упоминания о христианстве, причем бакуфу не делало различия между религиозной литературой и литературой иного профиля. Подлежали уничтожению даже книги по китайской истории, если там упоминалось о христианских миссионерах и т. д. Но в тексте указа 1630 г. речь не шла конкретно о книгах, написанных по-голландски. Похоже, что бакуфу не давало полного запрета на ввоз иностранной литературы. Кроме того, переводчикам на возбранялось читать голландские книги. Их только предупреждали, что перевод следовало делать точно и аккуратно, без каких-либо изменений[384]. Судя по всему, переводчики в Нагасаки не только видели голландские книги, но и старательно учились читать по ним.

Кроме того, бакуфу получало книги в виде подарков. В 1650 г. бакуфу попросило у голландцев книгу по анатомии; в 1659 г. бакуфу получило в подарок копию книги XVI в. по ботанике, автором которой был профессор Лейденского университета Ремберт Доноенс; в 1663 г. глава фактории Хендрик Индийск подарил сёгуну голландское издание перевода с латинского книги о животных с иллюстрациями Маттауса Мериана (1593–1650)[385]. Другое дело, что многие книги долгое время хранились без дела в библиотеке сёгуна и попали в руки японских ученых лишь в XVIII в. Так что книги из Голландии привозились в Японию и после 1630 г., когда антихристианские меры были особенно суровыми.

В дальнейшем голландские книги, особенно по медицине и астрономии, были постепенно включены в Японии в научный и образовательный оборот. Они стали доступны японцам благодаря подвижническому труду Сугита Гэмпаку (1733–1817), Маэно Рётаку (1723–1803), Такэбэ Сэйан, Оцуки Гэнтаку (1757–1827), Удагава Гэндзуй (1755–1797), Имамура Сампаку, переводивших их на японский язык.

* * *

Наиболее сильным влияние голландской и европейской науки было в медицине, и именно она являлась главным объектом изучения. Появление в XVII в. голландцев в Японии совпало с периодом, когда медицина в Европе достигла большого прогресса. Лейден в то время был крупным медицинским центром, куда стремились попасть студенты из всех европейских стран, и японцы узнавали о новостях в медицинской области или от врачей фактории, или из голландских книг. Следует отдать должное практичности японцев — они всегда старались заимствовать у иностранцев то, что можно было с пользой применять в повседневной жизни.

До того, как европейские медицинские знания начали проникать в Японию, в стране господствовала китайская медицина (кампо игаку). В Японию эти знания попали через Корею. В трех корейских царствах — Когурё, Пэкче и Силла — широко использовались китайская медицинская литература и практика; были там и свои лечебники, а когурёские врачи славились по всему полуострову.

Древняя корейская медицинская школа в немалой степени способствовала формированию японской медицины. В 458 г. когурёский врач по имени Ток Аэ поселился в г. Нанива, и его потомки и ученики еще долго практиковали в тех местах. В 593 г. при храме Ситэнъодзи в Нанива открылась лечебница. В V–VII вв. корейская медицинская школа имела в Японии несомненный приоритет перед китайской. Но постепенно японцы осознали, что истоки корейских медицинских знаний находятся в Китае. Непосредственное знакомство японцев с китайской медициной произошло в 608 г., когда в Китай прибыли японские лекари для усвоения медицинских знаний; в 623 г. они вернулись на родину с книгами и лекарствами[386].

Китайская медицина доминировала и в токугавской Японии. Но в отличии от Китая в Японии получение звания лекаря не было строго регламентировано. В Китае надо было пройти курс обучения и сдать экзамены, и только после этого можно было получить доступ к медицинской практике. В Японии же профессия врача была, скорее, наследственной, а индивидуальная квалификация часто заключалась в умении делать прижигание или иглоукалывание и прописывать лекарство. Не было никакой системы выдачи лицензий, и человек, который хотел заниматься медицинской практикой, просто объявлял себя лекарем. Но общественный статус их был высоким, поскольку, согласно китайской конфуцианской традиции, эта профессия была уважаемой. Престиж лекарей еще более возрастал, если они получали покровительство официальных лиц или даймё[387].

Интересы практики заставляли японских лекарей расширять свои знания, а доступ к европейским книгам помогал им познать устройство человеческого тела, природу болезней и открывал новые методы лечения.