Япония в эпоху Токугава

Контакты с голландцами длительное время оставались для японцев единственным каналом проникновения европейских знаний в страну. Вместе с тем европейские знания и изучавшая их «голландская наука» играли немаловажную и все возрастающую роль в жизни страны. Это было вынуждено признать и бакуфу, создав в 1811 г. специальное учреждение для перевода иностранных книг (бансё вагэгоё), которое в 1855 г. было переименовано в ёгакусё, а в 1856 г. — в бансё сирабэсё. В 1839 г. группа ученых, специализировавшихся в изучении западных наук, стала называть себя банся («варварская группа»)[396].

Постепенно знание одного лишь голландского языка стало недостаточным — в Японию попадали книги и на других европейских языках. Обучение им началось в 1808 г., когда Хенрик Дёфф, директор фактории, начал давать уроки французского языка шестерым ученикам. В следующем году группа японцев приступила к занятиям русским и английским языками, и с того времени оба эти языка стали регулярно изучаться[397]. Одним из первых стал изучать английский язык потомственный переводчик из Нагасаки Нарабаяси Дзюбэй, приглашенный в 1798 г. в княжество Мито для оказания помощи в изучении западных наук.

Нельзя сказать, что европейские знания доходили до Японии в систематизированном виде. Часто информация носила отрывочный характер. Но японцы, обладая длительным опытом заимствования и практической смекалкой, смогли извлечь и применить на практике много полезного из европейского опыта. А начиная с XIX в. можно говорить о том, что добывание информации о Западе приняло целенаправленный характер. Эта деятельность приняла такой размах, что есть все основания согласиться с Д. Кином, написавшим, что «грубую ошибку совершают некоторые историки, недооценивая знание Запада в жизни Японии до прибытия Перри»[398].

К этому можно добавить и мнение Н.И. Конрада, который отмечал, «что через нагасакскую форточку все время дул свежий ветер, заносивший в Японию семена учений Дж. Бруно, Г. Галилея, И. Кеплера, Н. Коперника. С трудами этих корифеев европейской науки знакомили своих соотечественников приставленные к голландцам люди — именно те, кто по роду службы должен был знать голландский язык, т. е. переводчики и информаторы»[399].

На пути к «открытию» Японии

XIX век открыл новый этап во взаимоотношениях Японии с внешним миром. Характер внешних связей и внешней торговли Японии стал претерпевать тогда существенные изменения.

В конце XVIII — первой половине XIX в. США, Англия и Франция предпринимали неоднократные попытки добиться прекращения политики изоляции Японии, но неизменно наталкивались на противодействие бакуфу. Международная обстановка, складывавшаяся в конце XVIII в. на Тихом океане, подтолкнула бакуфу к созданию управления морской обороны, во главе которого был поставлен Мацудайра Саданобу. В сентябре 1791 г. бакуфу дало инструкции уничтожать чужестранные суда, появившиеся в японских водах, и брать в плен их экипажи[400].

Наиболее настойчиво действовали США, пославшие к берегам Японии в течение 1791–1849 гг. семь экспедиций. Однако их эскадры возвратились домой, не добившись успеха. Также безрезультатно закончились экспедиции Англии (1791, 1813–1814, 1818, 1837, 1843, 1846, 1849) и Франции (1846).

Россия, как и другие западные державы, пыталась установить дипломатические и торговые отношения с Японией. В конце XVIII в. заинтересованность России в установлении торговых отношений с Японией усилилась в связи с необходимостью снабжать население русских тихоокеанских владений продовольствием и различными товарами, доставка которых из европейской части России кругосветным морским путем или через Сибирь требовала много времени и больших расходов. Поэтому в 1792 г. в Японию было отправлено первое русское посольство во главе с Адамом Лаксманом, главной задачей которого было добиться от японского правительства открытия одного из портов для торговли с Россией. Посольство Лаксмана взяло с собой троих японцев (Кодаю, Исокити и Коити), которые по воле случая попали в Россию в 1783 г. Потерпев кораблекрушение у берегов Камчатки, они проехали через всю Сибирь и были привезены в Петербург, где Кодаю удостоился аудиенции у Екатерины II. Возвращение японцев на родину являлось прекрасным предлогом для начала переговоров.

Екатерина II отправила экспедицию А. Лаксмана от имени иркутского и колывановского губернатора И. А. Пиля, имея в виду придать этому мероприятию полуофициальный характер, чтобы не уронить свой престиж в случае отказа Японии и не возбудить подозрений Голландии относительно активизации политики России на Дальнем Востоке. Россия была тогда единственной страной, имевшей владения на побережье северной части Тихого океана и обладавшей известными силами в этом районе. «За исключением России, не существует государства, которое могло бы заставить Японию дать доступ иностранцам», — писал немецкий издатель, опубликовавший в 1777 г. рукопись Кэмпфера о Японии.