Япония в эпоху Токугава

А. Лаксману удалось установить хорошие отношения не только с княжеством Мацумаэ, куда он прибыл, но и при посредничестве властей Мацумаэ с центральным правительством Японии. Россия в тогда достигла того, чего не могли добиться другие иностранные государства вплоть до «открытия дверей» Японии в 1854 г.: японские власти дали А. Лаксману разрешение на заход русского судна в Нагасаки.

Японский документ гласил:

«Доступ в Нагасаки разрешается одному кораблю великого русского государства с условием, чтобы в других местах не приставали, и с объявлением, что христианская вера не терпится в нашем государстве, а потому в продолжение посещения никакое богослужение отправлять не дозволяется; если же впредь какой-нибудь договор будет заключен, то каждое противозаконное действие, как мы уже предписали, будет запрещено. Для соблюдения сего мы передаем это удостоверение Адаму Лаксману»[401].

Вручение документа произошло 23 июля 1793 г.

Доставленные на родину экспедицией А. Лаксмана капитан корабля «Камиясу-мару»[402] Дайкокуя Кодаю и матрос Исокити 22 октября 1793 г. были вызваны в замок сёгуна в Эдо, где их подробно расспросили о пребывании в России.

Допрос происходил в присутствии сёгуна Иэнари, который сидел за бамбуковой шторой. Записи допроса сделал лекарь сёгуна Кацурагава Хосю, который и задал путешественникам наибольшее количество вопросов[403]. Кодаю так тепло отзывался о хорошем отношении к нему и к его товарищам в России, что его даже спросили, почему он так упорно добивался возвращения на родину. На это Кодаю ответил, что очень тосковал по Японии и своей семье.

После приема у сёгуна Кодаю и Исокити не только не были наказаны, как полагалось по существовавшим тогда в Японии правилам, но за «похвальное поведение» в России и привязанность к родине были даже награждены. По приказанию сёгуна им было выдано в качестве единовременной «награды правителя» по 30 рё каждому и установлена пожизненная пенсия (Кодаю — 3 рё в месяц, Исокити — 2 рё). По тому времени это была довольно большая 1 рё соответствовал стоимости годовой нормы риса на одного человека[404]. Но вернуться в родные места в провинцию Исэ им не разрешили, оставив жить в Эдо. Их строго предупредили, что они не должны рассказывать никому что бы то ни было о чужих странах. Однако в дальнейшем Кодаю, по-видимому, разрешили общаться с рангакуся. Кодаю умер в 1828 г.; сведений о дальнейшей судьбе Исокити пока обнаружить не удалось.

По ряду причин царское правительство не воспользовалось сразу разрешением, полученным А. Лаксманом. Велась длительная ведомственная переписка о снаряжении экспедиции в Японию и об организации акционерной компании для торговли с ней. Внимание России отвлекали и европейские дела — организация коалиции, направленной против революционной Франции, и раздел Польши в 1795 г.

В ноябре 1796 г. умерла Екатерина II. Ее распоряжение об отправке в Японию казенного или купеческого судна с товарами не было выполнено. Непростительная медлительность русских властей свела на нет положительные итоги миссии А. Лаксмана. Когда 26 сентября 1804 г. в Нагасаки прибыл специальный посол Н. П. Резанов, он получил от японского правительства письменный отказ установить отношения с Россией.

Неудача посольства Н. П. Резанова объяснялась несколькими причинами. Одна из них — изменение внутриполитической обстановки в стране. Правительство опасалось, что уступка, сделанная России, создаст прецедент для других держав и приведет к отмене политики изоляции, за которую оно цеплялось как за одно из средств борьбы с растущим оппозиционным движением. Отрицательную роль сыграли и голландцы, всячески заинтересованные в сохранении своей монополии на импорт европейских товаров в Японию и экспорт японских изделий в Европу. Р. Хильдрес, американский автор, еще в конце XIX в. отмечал, что причиной неудачи посольства Н. П. Резанова было противодействие голландцев.

Подтверждением этого является и докладная записка министра коммерции Н. П. Румянцева Александру I «О торге с Японией», которая хранится в Архиве внешней политики Российской империи. Негативно на результатах переговоров сказалось и то обстоятельство, что в качестве переводчика выступал глава голландской фактории X. Дёфф[405].

Некоторые представители самурайской интеллигенции критиковали правительство, указывая, что, отменив лицензию, выданную А. Лаксману, оно обмануло русских. Да и японское купечество было заинтересовано в торговле с Россией.