Япония в эпоху Токугава

Бакуфу открывало для русских порты Нагасаки, Хакодатэ и Симода и разрешало пребывание русского консула в одном из них. По мнению Путятина, в тех критических для России условиях более выгодного договора добиться было невозможно.

За подписание Симодского трактата Е. В. Путятину был пожалован титул графа, свидетельство об этом хранится в Отделе письменных источников Государственного исторического музея. На гербе Е. В. Путятина изображен щит, который поддерживают: справа русский офицер с флагом чрезвычайного посольства, слева — японский солдат. Под щитом на серебряной ленте девиз, написанный черными буквами: «Не Нам, а Имени Твоему»[413].

Спустя несколько лет и японская сторона отметила заслуги Путятина. В 1879 г. в Петербург пришло известие, что император Мэйдзи пожаловал Путятину Орден Восходящего Солнца первой степени, награда была вручена в 1661 г.[414] К этому следует добавить, что во время первой встречи Путятина с уполномоченными бакуфу он получил в подарок меч, а мечи почитались в Японии как величайшая драгоценность. И поскольку мечи запрещалось вывозить из страны, русские расценили этот подарок как хороший знак, т. к. подарок был официальным. Этот меч, невольный свидетель истории, теперь хранится в Эрмитаже.

Крымская война и агрессивные действия англо-французской эскадры на Тихом океане задержали обмен ратификационными грамотами Симодского трактата — это произошло лишь 25 ноября 1856 г. А 5 апреля 1867 г. Сенат постановил опубликовать Симодский трактат, все формальности для вступления его в силу были выполнены.

Сравнивая поведение американцев и русских, японский историк Токутоми Сохо отмечал:

«Русский посол, уважая древние законы Японии, пытался словами убедить японцев. Коммодор Перри с самого начала старался угрозами и демонстрациями напугать японцев и был готов прибегнуть… к вооруженной силе»[415].

К этому можно добавить и высказывание Д. Ленсена, американского специалиста по русско-японским отношениям, который подчеркивал, что Россия не хотела обращаться к оружию для установления отношений с Японией, и «когда, наконец, отношения между ними были установлены, то это произошло без применения силы»[416].

Пребывание русских в Японии было омрачено одним событием. В результате землетрясения русские лишились фрегата «Диана», на котором они прибыли в Японию. Несмотря на сложности в русско-японских отношениях, в которых не последнюю роль играли интриги европейских держав, японцы сочувственно отнеслись к постигшему русских моряков несчастью. Несмотря на то, что японцы сами сильно пострадали от землетрясения, они снабжали русских продовольствием и одеждой. Е.В. Путятин сообщал в Морское министерство следующее:

«Не могу умолчать о готовности японцев оказывать нам всякое пособие и снабжать нас всем необходимым. Присланные немедленно от правительства чиновники искренне сочувствовали нашему несчастью, устраивал и наскоро дома, чтобы прикрыть нас от суровости зимнего времени, и всеми мерами старались облегчить наше положение. Устроившись окончательно в порте Хэда, мы получили: много подарков от японского правительства, принявшего на свой счет переезды и содержание наше в продолжение первых десяти дней нашего бедствия».

Японская сторона обязалась помогать русским рабочей силой и необходимыми для постройки нового судна материалами. Строительство русского судна в Хэда представляло для японцев счастливый случай на практике познакомиться с техникой европейского судостроения. Надо сказать, они оказались прилежными учениками. За работой наблюдали два чиновника, которые записывали, что делалось каждый день, с приложением рисунков и обозначением русского названия каждой детали. Также поступали и мастеровые: у каждого из них была книжечка, куда они срисовывали все то, что в данный день изготовляли. Многое для них было в новинку — например, токарный станок. Ничего не знали японцы и о технике выгонки смолы и сначала не понимали, для чего она нужна.