Японская новелла

Потянув госпожу за рукав, Убатакэ напомнила, чтобы та не забыла взять у Таю свой мешочек с деньгами, но тот проворно оттолкнул свою опустевшую лодку, взмахнул веслами и был таков.

— Прощайте! Я свое дело сделал, теперь вы в надежных руках. Желаю здравствовать!

— Вы, конечно, пойдете рядом, поскольку нам всем в одно место, — обратилась госпожа к Садо. Тот переглянулся с Миядзаки, и оба рассмеялись.

— Как говорит бонза из храма Рэнгэбудзи¹⁸, все лодки, в которых мы плывем, суть ладьи Будды. Все причалим к одному берегу.

Далее гребли молча. Садо Дзиро держал курс на север, Миядзаки Сабуро — на юг. Мать и дети окликали друг друга, но дистанция между ними все увеличивалась и увеличивалась. Обезумевшая от отчаяния мать посылала вдогонку детям свои последние наставления:

— О горе, нас разлучают. Андзю, храни амулет святого Дзидзо-самы¹⁹: Дзусио, береги подаренный отцом меч! Держитесь друг за друга.

Девочку звали Андзю, ее брата — Дзусио.

Дети взывали к матери, но голосов уже не было слышно. Можно лишь было видеть их раскрытые, как у птенцов, рты.

Убатакэ без конца повторяла, обращаясь к Садо Дзиро:

— Как же так, господин капитан? — Но он не обращал никакого внимания, и тогда Убатакэ вцепилась в его похожую на сосновый ствол ногу. — Господин капитан, что же это получается? Нас разлучают с барышней и молодым барином. Моя госпожа этого не перенесет. Смилуйтесь, гребите в ту сторону! Ради всего святого!

— Замолчи! — гаркнул Садо и пнул ее ногой. Убатакэ упала, ее длинные волосы разметались по дну лодки.

— Это пережить невозможно! Простите меня, госпожа! — с этими словами Убатакэ бросилась в море.

— Стой! — Лодочник пытался ухватить ее за платье, но было поздно.

Сняв с себя накидку, госпожа протянула ее Садо:

— Вещь недорогая, но пусть что-то останется вам за услуги. Мне больше уже ничего не понадобится. — Она поднялась, готовая последовать за Убатакэ, однако на этот раз Садо изловчился и, схватив ее за волосы, опрокинул навзничь.

— Ах ты, мерзавка! Думаешь, я дам тебе умереть! Ты слишком дорого стоишь! — Садо Дзиро плотно связал ее морским канатом и стал грести дальше на север.

Тем временем дети не переставали звать мать, а Миядзаки Сабуро упорно держал курс на юг.

— Хватит орать, вас услышат разве что рыбы на дне. Дамочки же, поди, уже на острове Садо, гоняют там птиц с просяных полей.

Прижавшись друг к другу, Андзю и Дзусио безутешно плакали. Они лишились дома, скитались по дорогам, но рядом с матерью они чувствовали себя защищенными от невзгод.

И вот сейчас на них обрушилось непоправимое горе. Дети пребывали в полной растерянности, хотя вряд ли сознавали, что отныне вся их жизнь окончательно рухнула.

В полдень Миядзаки вытащил рисовые колобки и принялся за еду. Дал по штуке Андзю и Дзусио. Дети держали в руках колобки, смотрели друг на друга и по-прежнему заливались слезами. Так, со слезами на глазах, и заснули. Миядзаки прикрыл их рогожей.

Много рассветов и закатов встретили они в пути. Побывали в разных местах: Эттю, Наго, Этидзэн, Вакаса; всюду Миядзаки пытался их продать, но покупателей не находилось — уж слишком слабыми и тщедушными были дети. Однажды подвернулся какой-то покупатель, но они с Миядзаки не сошлись в цене.

Миядзаки изрядно надоело мотаться со своим “товаром”, и он срывал злость на детях:

— Да перестанете вы наконец реветь? — кричал он, а порой даже и поколачивал бедняжек.

Вдоволь намотавшись по побережью, Миядзаки остановился наконец в бухте Юра провинции Танго. Рядом, в селении Исиура, жил знаменитый на всю округу богач, которого все называли “Хозяин Сансё”. Его владения были несметны: на полях выращивали рис и пшеницу, в горах охотились на зверя, в море ловили рыбу. Здесь разводили шелковичных червей и ткали ткани, а ремесленники изготовляли самые разнообразные предметы из металла, дерева и глины. Сансё покупал любых работников, всех подряд, без разбора. Когда Миядзаки нигде не удавалось сбыть свой товар, он привозил его сюда.

Прямо на берегу человек хозяина Сансё моментально купил у него детей за семь каммон. Спрятав деньги за пазуху, Миядзаки Сабуро вздохнул с облегчением. Наконец-то избавился! — И, не теряя времени, отправился в кабак.

* * *

Большой дом хозяина покоился на толстых сваях — не взять человеку в обхват. Посреди просторной залы пылал очаг с древесным углем. Хозяин Сансё восседал у огня на трех положенных одна на другую подушках.

По бокам у него, словно стражи, сидели сыновья — Дзиро и Сабуро. Всего у Сансё было три сына, но старший — Таро — в шестнадцать лет ушел из дома, после того, как у него на глазах отец собственноручно клеймил беглых рабов каленым железом. Это было девятнадцать лет назад, и все эти долгие годы о сыне не было ни слуху ни духу.