Японская олигархия в Русско-японской войне

«Большой честью для нас является милостивое обращение Вашего Величества, которое Вы были так любезны нам отправить, и то, что Вы даруете нам возможность провести эту церемонию на открытии девятнадцатой сессии парламента. Мы глубоко тронуты милостью Вашего Величества.

В это время небывалого национального подъема администрация кабинета министров не соответствует современным требованиям страны. Внутренняя политика основывается лишь на временных мерах, а возможности внешнеполитической дипломатии упускаются. Мы не можем избавиться от чувства огромного беспокойства по поводу столь неправильного управления нашей администрации; поэтому мы взываем к мудрому суду Вашего Величества.

Мы, члены палаты представителей, кому доверен долг помогать Вашему Величеству в делах государственной важности, не обманем ожиданий Вашей милостивой воли, что выше нас и доверия народа, что под нами.

Ваш нижайший подданный, Коо Хиронака, спикер палаты представителей, с величайшим уважением вручает этот ответ Вашему Величеству».

Некоторые члены парламента с опозданием поняли, что целью второго абзаца Коно явно было осуждение работы кабинета Кацуры в отношении маньчжурского вопроса. Но немногие из депутатов поняли это, когда слепо проголосовали за этот вариант ответа. Некоторые члены Сэйюкай и Кэнсэйхонто пытались, в сотрудничестве с правительством, принять заново другое обращение. Когда эта попытка не удалась, правительство распустило парламент 11 декабря, не успела петиция еще достичь трона. Это событие вызвало еще больший подъем настроений в пользу войны[22]. В то же время неожиданный роспуск парламента дал кабинету Кацуры время для продолжения переговоров с Россией и свободного от парламентской критики сотрудничества с Тайным советом. Коно Хиронака вышел из состава Кэнсэйхонто перед тем, как предпринять этот решительный шаг, и вскоре после инцидента закрылся дома. В итоге парламент и политические партии практически не играли никакой роли в период предвоенных переговоров.

Деловые круги

В деловых кругах отношение к войне было крайне разнородным, что отражало несбалансированность развития японской экономики. В то время как более мелкие промышленники, казалось, считали, что «война даст драгоценную возможность покончить с затянувшейся депрессией», те, кто был связан с более современной и крупной промышленностью, либо открыто выступали против войны, либо, как минимум, колебались в принятии решения.

В 1903 году хлопчатобумажная промышленность Японии, как сообщают, была вполне уверена в своем будущем как на внешнем, так и на внутреннем рынке, поскольку продажи в Китай увеличивались и ожидалось большое расширение внутреннего рынка. Некоторые бизнесмены даже радовались прорыву России в Маньчжурию, так как полагали, что результатом этого будет рост спроса на японскую продукцию. В то время такие взгляды еще не считались еретическими. Администратор крупной судостроительной компании, комментируя маньчжурский вопрос в мае 1903-го, заявил:

«Российское правительство никогда не захочет войны. У него не только нет намерения воевать, но и есть искреннее желание мира…Следовательно, если только мы сами не начнем войну, маньчжурский вопрос будет решен мирным путем…Если же нам не удастся решить дело миром, то наша экономика, еще не полностью оправившаяся от последней болезни, будет полностью разрушена войной…Мирное решение маньчжурского вопроса — это то, чего больше всего желают деловые круги Японии».