Японские сказания о войнах и мятежах

— Отправляйся в столицу и передай государю, украшенному Десятью добродетелями: «Дважды-трижды в год мы имели честь посылать штуки крашеного шёлка в восемь дзё, серебро с золотом, перья из тайных хранилищ эмиси, отборных лошадей. Государь, верно, чем-то из этого недоволен, что изволит гневаться на меня, Ёситоки? Вы изволили призвать войска — так я посылаю по трём дорогам — Морской, Горной и Северной береговой, сто девяносто тысяч отборных молодцев. Призывайте воинов из западных земель, да устроим бой, а вы поглядите через просветы в плетёных занавесях! Если этого войска вам покажется мало — шлите гонца из своих подчинённых, такого же быстрого, как этот, и я, Ёситоки, сам приведу в столицу ещё сотню тысяч! Мы будем сражаться изо всех сил и добьёмся встречи с вами!» — так и скажи! Эй, выдайте Осимацу еды в дорогу! — распорядился Ёситоки. Осимацу выдали три сё[453] сушёного риса и вытолкали за ворота. Перевалы в Оба, Косигоэ и Футокородзима он миновал с таким чувством, будто идёт по склону, ведущему к смерти, а у реки Сагами спешился, облился водой, пришёл в себя и подумал: «Чем есть этот рис потихоньку, съем-ка я его весь!» — вымочил и съел все три сё сушёного риса, что у него были, и размышлял: «Думалось мне, что в Камакура приходится спешить, зато назад в столицу поеду спокойно, с грузом подарков от даймё и знати, а оно вон как обернулось — посадили в клетку, забили в колодки, как послышится чей-то голос — так и кажется, что это меня зарубить пришли. Страсти-то какие. Зато теперь-то лет десять мне, верно, ничего не грозит!» — а ещё он решил: «Поеду-ка я в столицу без спешки!» — добрался в столицу через пять дней после того, как покинул Камакура, и в час Петуха[454] въехал во двор дворца Высокого солнца.

Свиток второй

1. О том, как Осимацу прибыл в столицу с вестями из Камакура.

При государе Десяти добродетелей собрались все — министры, князья, советники, члены Государственного совета и придворные дамы. Во дворце приподняли плетёные занавеси, а у ворот толпился народ: «Поглядите-ка, Осимацу, верно, привёз голову Ёситоки!»

А Осимацу тем временем распростёрся ниц в дворцовом дворе. Правитель Ното Хидэясу сказал:

— Странно, что ты прилюдно во дворе распростёрся. Поднимайся, Осимацу, и доложи о делах в Камакура, всё как есть!

Так было приказано дважды или трижды, и тогда он поднялся и со слезами говорил:

— В этом мире наступает век раздора, и низкие восстают против высокородных! Скажу самую суть — бывший управляющий Ёситоки приказал передать такие его слова: «Два или три раза в год мы имели честь посылать штуки крашеного шёлка в восемь дзё, серебро с золотом, перья из тайных хранилищ эмиси, отборных лошадей. Государь, верно, чем-то из этого недоволен, что изволит гневаться на меня, Ёситоки? Вы изволили призвать войска — так я посылаю по трём дорогам — Морской, Горной и Северной береговой, сто девяносто тысяч отборных молодцев. Призывайте воинов из западных земель, да устроим бой, а вы поглядите через просветы в плетёных занавесях! Если этого войска вам покажется мало — шлите гонца из своих подчинённых, такого же быстрого, как этот, и я, Ёситоки, сам приведу в столицу ещё сотню тысяч! Мы будем сражаться изо всех сил, и добьёмся встречи с вами!»

Десять тысяч человек, высокородных и низкорождённых, поникли головами, услышав это.

Государь Десяти добродетелей изволил сказать:

— Как скверно обернулось, мои вассалы. Ну что ж, этот подлец хочет повоевать с нами! Это уж никак иначе понять невозможно. Поскорее собирайте войско и выходите встречать врагов!

Получив такой приказ, правитель Ното Хидэясу разделил войско на отряды и приказал: