Японские сказания о войнах и мятежах

На перекрёстке Седьмого проспекта и Судзаку расстелили звериные шкуры и усадили господина Вступившего на Путь. Он промолвил: «Пусть меня казнят — не подумаю о Ёситомо плохого, ведь всегда родители пекутся о детях, хотя дети не думают о родителях!»

Так он сказал. Настал его последний час. Если подумать, то и звери в горах и долинах, и рыбы в реках и заливах — все печалятся о своей жизни. Что и говорить — и у человека нет драгоценности дороже жизни! Даже бессемейный преступник, которому не о чем уже беспокоиться на этом свете и у которого ослабели руки, ноги и всё тело от тяжких наказаний, — и тот молит дать ему пожить хотя бы ещё день! А уж какие беспокойные мысли одолевали инока Тамэёси, и сколько было тех мыслей! От разных женщин было у него множество детей. Начиная со старшего, Ёситомо, детей мужского и женского пола было у него сорок шесть. Инок Тамэёси когда-то хотел иметь шестьдесят шесть сыновей, чтобы отправить каждого в одну из земель Японии, но мечте его не суждено было сбыться. Старшего сына, Ёситомо, он женил на дочери настоятеля великого храма Ацута, дочь выдал замуж за настоятеля храма Сумиёси. Ещё одну дочь выдал за управляющего храмами Кумано. Всё надеялся он увидеть, как возвысится тот или другой из его сыновей, и как ему сейчас было жаль расставаться с жизнью! Хоть кричи, хоть стенай — не выразить было его горе! Но был он потомком сына Шестого принца в шестом колене и Тада-но Мандзю — в пятом, был он внуком Вступившего на Путь из Иё, Минамото-но Ёриёси, и четвёртым сыном Хатимана Таро Ёсииэ. До вчерашнего дня был он полководцем в войске мятежников. Нынче же он принял постриг, но всё же не хотел выказывать слабость. Слёзы струились из-под прижатых к лицу рукавов. Рукава эти, густо выкрашенные тушью, побледнели, омытые слезами. Оборотившись к западу, сказал он последние слова, исполненные страданий:

— Удивительны обычаи тех, кто берёт в руки лук и стрелы! Если бы схватили меня воины Тайра из Исэ, позор бы пал на головы моих сыновей, и божественной милостью было то, что схватил меня собственный мой сын, и паду я от руки потомственного вассала. К тому же меня казнят как врага государя — это ли не честь! Бывает ли смерть почётнее для того, кто берёт в руки лук и стрелы! — когда он проговорил это, Масакиё собирался его зарубить, но потемнело у него перед глазами, всё внутри сжалось, он не смог ударить Тамэёси и передал меч стоявшему рядом с ним воину. Тот принял меч и ударил, но в темноте попал господину судье по руке. Тот же, не подав виду, дважды или трижды возгласил имя будды. А от следующего удара меча голова Тамэёси упала наземь. Упавшую голову подобрал Масакиё, завернул в рукав и прижал к сердцу. Они направились к судье из Суо Суэдзанэ и предъявили ему голову. Находившемуся в том месте старшему стражнику дворцовой охраны Токихиро, который был младшим братом Иэхиро, тоже отрубили голову. Сообщили о том во дворец, а оттуда для Ёситомо пришёл ответ: «Голова Тамэёси не потребуется!»[315] Услышал это Ёситомо, уложил в паланкин останки и сопроводил до храма Энгакудзи, там похоронил отца, поставил поминальную табличку и провёл заупокойные службы, не зная, примет ли дух отца эту заботу о нём.

6. О том, как казнили братьев Ёситомо.

Последовал новый приказ государя: «Слышали мы, что многие братья Ёситомо пускали стрелы в меня. Излови их!»

Левый конюший Ёситомо отправил за каждым погоню. Тамэтомо нашли в глубине гор Оохара, но он прорвался и скрылся неведомо куда. Остальные пятеро устали и скрывались по разным удобным долинам — в глуши Сидзухара, в Курама, Кибунэ и прочих. Напали на них, схватили одного за другим и решили зарубить на горе Фунаока. Ссадили пятерых братьев с коней и усадили в ряд. Предложили им воды, но никто из них не стал пить, лишь чиновник Ведомства упорядочений и установлений Ёринака, пятый сын Тамэёси, достал бумагу, смочил в воде, обтёр губы и сказал:

— Я на своём веку многим рубил головы. А теперь, когда приговорили меня самого, даже не знаю, как и вести себя! — с этими словами он развязал шнурок своего кафтана-хитатарэ, сел, выпрямившись, и вытянул шею. Тут его и обезглавили. Остальные братья, видя это, поступили так же. Для опознания голов прибыл Нобутада из Левой привратной стражи.

В семнадцатый день тринадцать господ из Минамото и Тайра были обезглавлены. На следующий, восемнадцатый день о том сообщили во дворец. В то время длилось Пребывание во тьме покойного государя-инока, а потому вывешивать головы на дереве у темничных врат не стали, а отдали посыльным выбросить их в пруд, что с южной стороны зерновых амбаров.

7. О том, как убили всех малолетних братьев Ёситомо.

И снова государь приказал Ёситомо: «У тебя есть множество малолетних братьев и сестёр. Девочек оставить, а мальчиков — уничтожить!»