Японские сказания о войнах и мятежах

Левый конюший подозвал Хадано-но Дзиро и сказал:

— Тех, кого увели матери или взяли с собой кормилицы, скрылись в горах и лесах, мы достать не сможем. Будем казнить тех, кто сейчас в столице. Помнится, было четверо мальчиков в усадьбе на пересечении Шестого проспекта и улицы Хорикава. Скажи им что-нибудь, так, чтоб не плакали в дороге, и заруби на горе Фунаока! — так распорядился Ёситомо, одолеваемый горем.

Хадано-но Дзиро взял пять десятков воинов и направился в усадьбу инока Тамэёси у Шестого проспекта и улицы Хорикава. Матери детей там не было, она отправилась в паломничество, зато были там её четверо сыновей — господин Отовака тринадцати лет, господин Камэвака одиннадцати лет, господин Цурувака девяти лет и семилетний господин Тэнно. Хадано-но Дзиро сказал им:

— Нынче снова будет бой в столице, господин Вступивший на Путь скрылся на горе Фунаока и приказал: «Приведи ко мне всех моих детей!» Так что поскорее садитесь в паланкины!

Хадано-но Дзиро сказал сыновьям Тамэёси: «Нынче снова будет бой в столице, господин Вступивший на Путь скрылся на горе Фунаока и приказал привести к нему всех его детей! Так что поскорее садитесь в паланкины!»

Четверо детей Тамэёси ещё не встречались с отцом после битвы. Слышали, что он принял постриг, но сами не видели, как он переменился. Узнали, что он зовёт их, обрадовались и наперебой заторопились в паланкин, споря о том, кому садиться первым. Как это было жестоко! Как горько — по пути они, перекрикивая друг друга, торопили носильщиков:

— Скорее же! Скорее!

Как печально, что направлялись они навстречу смерти, подобно овцам, идущим к месту заклания, и не подозревали об этом![316]

Добрались они до горы Фунаока и поставили паланкины в красивом месте, не доезжая до места вчерашней казни. По лицу Хадано-но Дзиро катились слёзы, а семилетний сын Тамэёси, господин Тэнно, вышел из паланкина и спросил:

— А где же господин Вступивший на Путь? — и Дзиро, утирая слёзы, усадил его к себе на колени, гладил по голове и говорил:

— Правду сказать, нынче на рассвете господина Вступившего на Путь отдали господину Левому конюшему, а он поручил казнь Масакиё, и вашего отца зарубили на перекрёстке Седьмого проспекта и проспекта Судзаку. Один лишь господин Тамэтомо из Цукуси скрылся. Господина четвёртого сына из Левой привратной стражи, господина из Ведомства упорядочений и установлений, шестого, седьмого и девятого сыновей вчера утром зарубили здесь неподалёку. Мне, Ёсимити, поручили расправиться с вами четверыми. Господин Левый конюший приказал: «Пусть они не плачут по дороге!» — потому я вам и говорил, что вас зовёт отец. Если хотите чего-нибудь напоследок, скажите!

Четверо детей, услышав такое, в голос разрыдались. Семилетний господин Тэнно гладил Хадано-но Дзиро по голове и говорил:

— Приказали, наверное, зарубить взрослых сыновей, которые могут сражаться? Не может быть, чтобы решили расправиться и с нами, детьми! — так вопрошал он. Девятилетний господин Цурувака вышел из паланкина и сказал:

— Может, ничего и не выйдет, но не послать ли гонца к господину конюшему, чтоб спросить: «Неужели убьёшь четверых, которые были б на твоей стороне? Не сравнится ведь с ними и сотня обычных воинов!»

Господин Камэвака одиннадцати лет мог лишь ничком лежать в паланкине и плакать, а тринадцатилетний господин Отовака, сдерживая слёзы и стараясь сохранить спокойствие, вышел из паланкина и промолвил: