Японские трехстишия

В пути я занемог.
И все бежит, кружит мой сон
По выжженным полям.

СТИХИ ИЗ ПУТЕВОГО ДНЕВНИКА «КОСТИ, БЕЛЕЮЩИЕ В ПОЛЕ»

Отправляясь в путь

Может быть, кости мои
Выбелит ветер… Он в сердце
Холодом мне дохнул.

* * *

Грустите вы, слушая крик обезьян!
А знаете ли, как плачет ребенок,
Покинутый на осеннем ветру?

* * *

Я заснул на коне.
Сквозь дремоту вижу далекий
месяц. Где-то ранний дымок.

* * *

Безлунная ночь. Темнота.
С криптомерией тысячелетней
Схватился в обнимку вихрь.

В долине, где жил поэт Сайге

Девушки моют батат в ручье.
Будь это Сайге вместо меня,
Песню сложили б ему в ответ.

* * *

Листья плюща трепещут.
В маленькой роще бамбука
Ропщет первая буря.

Прядка волос покойной матери

Если в руки ее возьму,
Растает — так слезы мои горячи!
Осенний иней волос.

В саду старого монастыря

Ты стоишь нерушимо, сосна!
А сколько монахов отжило здесь.
Сколько вьюнков отцвело…

Ночлег в горном храме

О, дай мне еще послушать,
Как грустно валек стучит в темноте,[57]
Жена настоятеля храма!

* * *

На забытом могильном холме
«Печаль-трава» разрослась…
О чем Печалишься ты, трава?

* * *

Мертвы на осеннем ветру
Поля и рощи. Исчезла
И ты, застава Фува![58]

* * *

Белый пион зимой!
Где-то кричит морская ржанка
Эта кукушка снегов.

* * *

На утренней бледной заре
Мальки — не длиннее вершка
Белеют на берегу.

Возле развалин старою храма

Даже «печаль-трава»
Здесь увяла. Зайти в харчевню?
Лепешку, что ли, купить?

Мне невольно пришел на память мастер «безумных стихов» Тикусай,[59] бродивший в былые дни по этой дороге

«Безумные стихи»… Осенний вихрь…
О, как же я теперь в своих лохмотьях
На Тикусая нищего похож!

* * *

Эй, послушай, купец!
Хочешь, продам тебе шляпу,
Эту шляпу в снегу?

* * *

Даже на лошадь всадника
Засмотришься — так дорога пустынна,
А утро такое снежное!

* * *

Сумрак над морем.
Лишь крики диких уток вдали
Смутно белеют.

* * *

Вот и старый кончается год,
А на мне дорожная шляпа
И сандалии на ногах.

* * *

Весеннее утро.
Над каждым холмом безымянным
Прозрачная дымка.

* * *

В храме молюсь всю ночь.
Стук башмаков… Это мимо
Идет ледяной монах.

Хозяину сливового сада

О, как эти сливы белы!
Но где же твои журавли, чародей?
Их, верно, украли вчера?

Посещаю отшельника

Стоит величаво,
Не замечая вишневых цветов,
Дуб одинокий.

* * *

Пусть намокло платье мое,
О цветущие персики Фусими,[60]
Сыпьте, сыпьте капли дождя!

* * *

По горной тропинке иду.
Вдруг стало мне отчего-то легко.
Фиалки в густой траве.

* * *

Смутно клубятся во тьме
Лиственниц ветви, туманней
Вишен в полном цвету.

В полдень присел отдохнуть в дорожной харчевне

Ветки азалий в горшке,
А рядом крошит сухую треску
Женщина в их тени.

* * *

Такой у воробышка вид,
Будто и он любуется
Полем сурепки в цвету.

После двадцатилетней разлуки встречаюсь со старым другом

Два наших долгих века…
И между нами — живые
Вишен цветущих ветви.

* * *