Японский любовник

Во вторую пятницу октября в Ларк-Хаус появился Рон Уилкинс, он искал Ирину Басили. Уилкинс был агент ФБР, афроамериканец шестидесяти пяти лет, корпулентный, с седеющими волосами и выразительной жестикуляцией. Ирина удивленно спросила, как он ее нашел, и Уилкинс ответил, что информированность — неотъемлемая часть его профессии. Они не виделись три года, но общались по телефону. Время от времени Уилкинс звонил девушке, чтобы узнать, как у нее дела. «Все в порядке, не беспокойтесь. Прошлое осталось позади, я обо всем этом не вспоминаю», — таков был ее неизменный ответ, однако оба знали, что это неправда. Когда Ирина познакомилась с агентом, его костюм трещал по швам под напором мышц тяжелоатлета; одиннадцать лет спустя мускулы трансформировались в жир, но от него все так же веяло надежностью, энергией и молодостью. Рон Уилкинс похвастался Ирине, что стал дедушкой, и показал фотографию внука, двухлетнего малыша с куда более светлой кожей, чем у деда. «Его отец — голландец», — пояснил Уилкинс, хотя Ирина и не спрашивала. А еще он добавил, что вошел в пенсионный возраст, в Агентстве он теперь играет роль экспоната, но ею как будто привинтили к стулу на рабочем месте. Он не желает уходить и продолжает бороться с преступлением, которому посвятил большую часть своей жизни.

Агент Уилкинс приехал в Ларк-Хаус утром. Они с Ириной сидели на деревянной скамейке в парке и пили жидкий кофе, который в библиотеке никогда не заканчивался и при этом никому не нравился. От земли, повлажневшей под утренней росой, поднимался легкий пар, воздух понемножку теплел в лучах бледного осеннего солнца. Вокруг никого не было, они могли говорить спокойно. Некоторые постояльцы уже отправились на утренние занятия, а большинство стариков поднимались поздно. Только главный садовник Виктор Викашев, русский с внешностью татарского воина, работавший в Ларк-Хаус уже девятнадцать лет, напевал, возясь в огороде, да Кэтрин Хоуп на своем кресле пронеслась мимо, направляясь в клинику.

— У меня для тебя хорошие новости, Елизавета, — сказал Ирине агент Уилкинс.

— Меня уже много лет никто не называл Елизаветой.

— Да-да. Извини.

— Помните: я теперь Ирина Басили. Вы сами помогали мне выбрать это имя.

— Рассказывай, детка. Как ты живешь? Терапию посещаешь?

— Агент Уилкинс, давайте будем реалистами. Вы ведь знаете, сколько я зарабатываю? На психолога мне не хватает. Округ оплачивает только три посещения, и я их уже использовала, при этом, как видите, до сих пор не покончила с собой. Я живу нормальной жизнью, работаю и собираюсь брать уроки по интернету. Я хочу изучать лечебный массаж — это хорошая профессия для человека с такими сильными руками, как у меня.

— А к доктору ходишь?

— Да. Я принимаю антидепрессант.

— Где ты живешь?

— В Беркли, у меня просторная и дешевая комната.

— Работа в пансионе тебе подходит, Ирина. Здесь тебе спокойно, никто не докучает и ты в безопасности. О тебе очень хорошо отзываются, я говорил с директором, и он сказал, что ты его лучшая сотрудница. Жених у тебя есть?

— Был, но он умер.

— Господи, да как же так! Только этого нам не хватало, девочка. От чего он умер?

— Полагаю, от старости — ему было за девяносто. Но здесь есть и другие джентльмены преклонных лет, готовые стать моими женихами.

Уилкинса это известие не обрадовало.

Они еще немножко помолчали, вздыхая и прихлебывая кофе из пластиковых стаканчиков. Ирина внезапно почувствовала, как давит груз тоски и одиночества, как будто мысли этого славного человека пробрались к ней в голову и перемешались с ее собственными мыслями; у девушки перехватило горло. Повинуясь телепатическому призыву, Рон Уилкинс обнял Ирину за плечи и прижал к своей мощной груди. От него пахло приторно-сладким одеколоном — весьма странный аромат для такого мужичары. Ирина почувствовала печной жар, исходящий от Уилкинса, грубую ткань его пиджака на своей щеке, успокоительную тяжесть его руки и на несколько минут обрела покой и защиту, вдыхая этот фривольный аромат, а Уилкинс похлопывал ее по спине — точно так же он утешал бы своего внука.

— А какие новости вы мне привезли? — спросила девушка, понемногу приходя в себя.

— Компенсация, Ирина. Существует старинный закон, о котором никто уже не помнит, дающий право жертвам — вроде тебя — получать компенсацию. С этими деньгами ты сможешь платить за терапию, которая тебе очень нужна, за учебу и, если нам повезет, даже внесешь первый взнос за маленькую квартирку.

— Это в теории, мистер Уилкинс.

— Есть люди, уже получившие компенсацию.

Агент объяснил, что, хотя дело Ирины старое, хороший адвокат может доказать, что девушка сильно пострадала вследствие происшедшего и до сих пор страдает от посттравматического синдрома, нуждается в психологической помощи и медикаментах. А Ирина напомнила, что у виновника нет средств, которые можно конфисковать в качестве компенсации.

— Арестованы и другие участники, Ирина. Это люди при власти и при деньгах.

— Эти люди ничего мне не сделали. Есть только один виновник, мистер Уилкинс.