Японский солдат

Сын винодела в префектуре Н., Исида был призван в армию в тридцать девятом году - годом раньше, чем Есимура. Он служил в артиллерии. По-видимому, Исида не испытывал никаких угрызений совести от того, что попал в плен. Вечерами, когда делать было нечего, Есимура рано забирался в постель и молча лежал в темной палатке, изнемогая от духоты. И вдруг откуда-то доносился громкий смех Исиды. Казалось, там, где Исида, какая-то совсем другая жизнь. Почему этот Исида да и остальные разжиревшие в лагере старожилы так спокойно относятся к своему положению? Ведь даже если они вернутся в Японию, на них все равно останется навечно позорное клеймо. Они не смогут жить, как прежде. Нет, Есимура не мог понять этой беспечности!

* * *

Однажды пленным попал в руки журнал, который Кубо взял почитать у австралийского солдата. Всех заинтересовала фотография на первой странице, и вечером после ужина пленные долго не расходились, каждому хотелось взглянуть на фотографию.

- Вот это я понимаю! - громко сказал Исида. Поднявшись с лавки, он растолкал склонившихся над журналом людей. - Вот как надо встречать пленных солдат, черт возьми!

- Эй, дайте же и нам посмотреть! - просили толпившиеся позади, и вскоре журнал передали через головы в задние ряды.

- Пленных встречают, вернувшихся из Германии, - поясняли те, кто уже посмотрел журнал, передавая его из рук в руки.

Есимура увидел фото: корабль в сиднейском порту. Освобожденных из германского плена австралийских солдат встречают жены и матери. Толпа на причале машет им платками. Картина впечатляющая - пленных встречают, словно победителей.

- А у этих «волосатых» неплохие порядки! - сказал кто-то растроганно.

- Черт возьми! Вот бы нам там родиться.

- Еще чего!

- А как, ты считаешь, тебя будут встречать в Японии? Как преступников без роду и племени! Вот как! Думаешь, платочками махать будут? Как же! Дожидайся. Головы поднять не посмеешь, как сойдешь с корабля да по улице пойдешь. А мать и жена? Думаешь, они тебя пустят на порог?

- Ладно уж! Не каркай. Проиграем войну, ни пленных, ни солдат - ничего не будет.

Долго еще шумели «красные фуфайки» - обсуждали, что с ними будет, когда они вернутся домой. Вечером Есимура спросил у Такано, который спал рядом с ним:

- А что вы думаете об этой фотографии, господин фельдфебель?

- Что думаю? Гм…

- Мне так прямо завидно стало. Я считаю, что пленных народ должен встречать тепло. Вот как тех…

Ложиться спать было еще рано, но делать все равно нечего, и они улеглись на раскладушки. Ямада еще не вернулся - наверно, заболтался с кем-нибудь. В палатке стоял полумрак. При свете сторожевых фонарей, горящих высоко за проволокой, льющемся из окон столовой, кухни и канцелярии, с трудом различишь лицо собеседника.

- А правда ли это? - спросил вдруг задумчиво Каваи с другого конца палатки, приподнявшись на своей раскладушке. - Не пропаганда ли? Где это видано, чтобы пленных так приветствовали!

- Но там ясно было написано: «Пленные из Германии», - возразил Есимура.

- Это только «волосатые» могут позволить себе такое, - сказал тихо Такано.

- Что ты имеешь в виду? - спросил Есимура.

Такано помолчал немного, затем, не поднимая головы, заговорил:

- Они владеют всеми морями и океанами. Даже Австралия с населением всего семь миллионов человек имеет территорию, в несколько десятков раз большую, чем Япония. Кроме того, у нее еще есть подмандатные территории: Новая Гвинея, острова Бисмарка, Соломоновы острова. Вот такие богатые страны и выходят теперь победителями в войне. Они-то могут себе позволить кормить нас как на убой, могут себе позволить торжественно встречать пленных.

Есимура вспомнил вдруг надменное лицо поручика Симонса и понял, что хотел сказать Такано.

- Но если бы Япония победила в войне, - поспешно перебил он его, - она не стала бы так заботиться о пленных. Всем бы поотрубали головы. Не так ли?

Такано промолчал.

- Я начинаю думать, что в нашей армии сложился неправильный взгляд на пленных. Вот вы, я вижу, все еще мучаетесь оттого, что попали в плен. А у «волосатых» больше человечности. Им можно только позавидовать.

- Я понимаю тебя, - сказал Такано, - но, если встать на их точку зрения, нет никакого различия между теми, кто был схвачен, «не имея возможности оказать сопротивление», и теми, кто сам поднял руки. Тогда можно оправдать и тех, кто сдался в плен еще до поражения, просто потому, что бродил голодный по джунглям. Об этом ведь рассказывали Кубо и Исида.

- А что, ты считаешь, они не должны были сдаваться?

- Может быть, это и есть демократия, но, если бы в Японии придерживались таких взглядов, вряд ли мы смогли бы вести большую войну. Страна у нас маленькая, островная, ресурсов никаких, промышленность не развита. И все-таки эта отсталая страна вырвалась из тисков «волосатых» в эпоху Мэйдзи{11} и стала одной из трех сильнейших держав мира. А все потому, что в Японии господствовал суровый принцип: «Нет оружия - грызи зубами!» Это дух японской армии. Если бы мы, как «волосатые», чуть что сразу же поднимали бы руки, Япония давно бы уже проиграла войну.