Японский солдат

Тадзаки и Комисэко ушли. Ёсимура снова устремил взгляд на долину. Солнце, только что поднявшееся над горизонтом, осветило ту часть долины, где они стояли, противоположная сторона ее все еще оставалась в глубокой тени. Освещенная утренним солнцем неумолчно шелестела молодая листва. Шелковистый зеленый ковер мягко спускался от их ног к морю — оно было внизу, километрах в четырех-пяти от обрыва. И над этим зеленым простором, словно над большой лужайкой, кружило несколько белых попугаев. Где-то внизу поблескивала речная вода. Около нее там и тут высились стройные кокосовые пальмы, их кроны были похожи на раскрытые зонтики.

— Господин старший унтер-офицер, вон остров С., — сказал ефрейтор Мадзима, приблизившись к Ёсимуре. Он указывал куда-то в сторону моря.

— Угу, — понимающе кивнул Ёснмура и, не оборачиваясь, продолжал внимательно вглядываться вдаль. Там, в сверкающих лучах солнца, близко, как на ладони, качался на волнах продолговатый серый остров, отбрасывая длинную, как и он сам, синюю тень.

— Пора, командир, решайте, пока не поздно. А то скоро ноги таскать перестанем.

Действительно, медлить было уже невозможно. Но Ёсимура ничего не ответил. Он продолжал пристально глядеть на море.

Ему никогда не приходилось бывать на острове С., Мадзима же бывал там неоднократно. Он состоял когда-то в команде рыбаков, они часто ловили рыбу на этом необитаемом острове. Обычно они переправлялись на остров С. ночью — днем береговая линия находилась под усиленным наблюдением авиации противника.

— Саговых пальм там видимо-невидимо. Иной раз, не поймав рыбы, мы собирали саго.

Мадзима, как видно, не мог забыть вольной и сытой жизни на острове С. Когда начались бои на реке Преак, команда рыбаков была расформирована и Мадзима вернулся в роту. Однако с тех пор он не уставал рассказывать об острове С. А недавно предложил Ёсимуре вдвоем переправиться туда.

Мадзима был земляком Ёсимуры, хорошо знал и его отца, владельца бакалейной лавки, и самого Ёсимуру, который, закончив торговую школу, некоторое время был учителем (вернее, помощником учителя) начальной школы у них в деревне. Мадзима рыбачил и там, на родине. По простоте душевной он и предложил Ёсимуре бежать вместе на остров С.

На остров С., по словам Мадзимы, можно было бы переправиться и на плоту, если б не нашлось каноэ. Кокосовых и саговых пальм там было столько, что им двоим хватило бы на всю жизнь. И рыбы там вдоволь. Когда их часть была разбита в бою у мыса Торокина — это был первый бой с целью выбить противника, высадившегося на мыс, — их полк оказался в районе Маймай без всякого продовольствия (как раз тогда-то и была создана рыболовецкая команда и команда по добыче соли). Солдаты раскорчевали джунгли, посадили батат, а пока рыскали по джунглям в поисках пищи. Отряду по умиротворению населения часто приходилось вступать в конфликты с туземцами, так как голодные солдаты опустошали поля с овощами и плантации саго. Саговые пальмы были главным достоянием местных жителей. Они давали много крахмала, а листья служили материалом для постройки хижин. Деревья достигали зрелости лишь через двадцать лет, а японские солдаты вырубали ценные пальмы, не считаясь с этим.

Ствол саговой пальмы достигает пятидесяти сантиметров в диаметре, верхушка дерева на высоте более десяти метров увенчана шапкой огромных листьев, раскинувшихся, как крылья птицы. Свалить саговую пальму нелегко — пила оказывается слишком коротка, и нужен топор. Мадзима, уговаривая Ёсимуру бежать, сказал, что он уже разжился топором. Ёсимура не знал, как давно он вынашивал план побега на остров С. Возможно, эта мысль впервые пришла Мадзиме в голову, когда на пепелище какого-нибудь брошенного селения ему попался на глаза блестящий топор. С того времени, когда он состоял в рыболовецкой команде, у него остались крючки и леска. Была и самодельная острога для подводной охоты. Все это Мадзима прятал в вещмешке.

План побега был продуман в мельчайших деталях. Ёсимура подумал, что, если им удастся переправиться вдвоем на остров С., там они с голоду не умрут, будут жить, как Робинзон Крузо. А тем временем война, глядишь, и кончится; их заметят с какого-нибудь корабля и вызволят с острова или обнаружат местные жители. Однако Ёсимура никак не мог решиться на эту, пожалуй, даже не лишенную романтики авантюру.

Он понимал, что, если не предпринять никаких шагов, смерти не избежать. Нестерпимо было думать, что его труп сбросят с обрыва или, как ефрейтора Минами, убьют и съедят дезертиры. Подобная смерть казалась особенно нелепой здесь, на краю обрыва, откуда открывался необъятный простор. Там, за морем, — Япония, но она так далеко, что при одной мысли об этом кружится голова. И все же за этим морем родина! Дума о ней болью отдавалась в его сердце. Кто бы мог ожидать в тот день, когда пятнадцать кораблей японского флота торжественно и гордо подошли к этим островам, что все кончится так плачевно!