Японский тиран. Новый взгляд на японского полководца Ода Нобунага

Ёситэру вплоть до своей смерти продолжал играть роль посредника между враждующими даймё не только в Восточной Японии, но и между Ито, Симадзу и Отомо на Кюсю, а также между Мори и, опять, Отомо на западе Хонсю. И если в назначении Нобунага военным губернатором Овари можно сомневаться, то имеются недвусмысленные письменные свидетельства того, что Ёситэру назначил Мори Такамото (1523–1563) военным губернатором провинций Аки, Биттю, Бинго, Нагато и Суо[81]. Ёситэру был знающим и амбициозным политическим деятелем и всегда стремился лично влиять на ход событий, несмотря на продолжающееся снижение властных полномочий сёгуната.

Контакты Нобунага с императорским двором начинают расширяться в 1564 году, за год до гибели Ёситэру. Член городского управления Киото Татэри Мунэцугу (1528–1622), посланный двором в Овари к Нобунага, покинул столицу в ноябре этого года. Это была именно его идея отправить императорское письмо (ринси) Нобунага. Данное письмо означало призыв восстановить императорские и аристократические поместья в провинции Овари и пожертвовать средства на ремонт императорского дворца. Получив послание из рук Мунэцугу, Нобунага (который только вернулся с соколиной охоты) поклялся выполнить требования в течение нескольких лет. Как минимум один историк, Такао Кадзухико, высказал предположение, что императорский призыв отремонтировать дворец был равнозначен согласию на поход на столицу и, следовательно, что императорский двор тем самым уполномочивал Нобунага вмешаться в политическую жизнь Киото. Взаимосвязь между военными успехами Нобунага и инициативой императорского двора представляется вполне правдоподобной. В 1564 году Нобунага достиг значительного прогресса в борьбе против Сайто Тацуоки из провинции Мино, он даже захватил на какое-то время ставку Сайто на горе Инаба. Видимо, именно этот последний успех косвенным образом повлиял на желание двора вступить в контакт с Нобунага[82].

Переговоры о совместном наступлении на Киото, которые Нобунага провел с будущим сёгуном Ёсиаки и которые начались в конце 1565 года, побудили Нобунага сблизиться с императорским двором. В 1566 году он преподнес двору коня, длинный меч и 30 000 монет и стал именовать себя — а другие его — Губернатором Овари (Овари но Ками), в соответствии с титулом, полученным от императорского двора. Нобунага именовал себя титулом Овари но Ками вплоть до июля 1568 года, после чего он предпочел титул Секретаря Палаты цензоров (Дандзё но дзё)[83]. И хотя к середине XVI столетия титул этот не имел никакого реального значения, благодаря ему Нобунага мог считаться членом придворного круга. Палата цензоров была сформирована при императорской бюрократии рицурё в VII веке, ее основными функциями были наблюдение за чистотой церемоний и выдвижение обвинений против чиновников. Когда в 1567 году Нобунага окончательно покорил провинцию Мино, императорский двор поздравил его, назвав «лучшим полководцем всех времен» и выразив надежду, что в скором будущем Нобунага одержит еще больше побед. Безусловно, к тому времени весть о намерениях Нобунага выступить в поход на Киото с целью оказать поддержку притязаниям Ёсиаки на сёгунат уже достигла двора. Поэтому, императорскую грамоту, адресованную господину Ода Овари но Ками и датированную 9-м днем одиннадцатого месяца одиннадцатого года правления под девизом Эйроку (8 декабря 1567 года), можно считать императорской санкцией на прибытие Нобунага в Киото[84].

«Синтё-ко ки» полагает, что Нобунага вынашивал идею «управления домашними провинциями (тэнка)» еще с конца 1550-х годов. Ота Гюити приводит историю, которая, впрочем, может быть выдуманной, о некоем Акадзава Kaгa но Ками из провинции Танба, который, возвращаясь из Канто через Овари, предложил на выбор Нобунага одного из двух ястребов (куматака), которых он поймал. Нобунага якобы отверг такое предложение и обещал: «Я возьму одного, когда буду управлять тэнка, так что пока прибереги их». Когда слух об ответе Нобунага достиг Киото, над ним только посмеялись. Общее мнение было таково: осуществить это, да еще из столь отдаленной провинции, при том что еще одна провинция лежит между ними, невозможно. Гюити подводит итог этой истории следующим образом: «Тем не менее, не прошло и десяти лет, как Нобунага пошел в поход на Киото. Поистине замечательный и поразительный подвиг». Насколько нам известно, приведенный выше пассаж может быть плодом воображения самого Гюити. Ведь он относит возникновение у Нобунага желания покорить столицу к весьма раннему периоду. Так или иначе, но Нобунага казался современникам весьма маловероятным кандидатом на роль национального гегемона[85].

Нобунага и Иэясу