Ярче солнца

– Проблема в том, что я не встретила его сегодня. Пап, умоляю, я найду его дом. Пожалуйста, давай останемся хотя бы еще на день.

Он смиренно кивает.

Найду. Я найду его.

– Ты действительно хочешь попробовать? – смеется Арчи и протягивает мне ментоловую сигарету. Я смотрю на нее. Она – одна маленькая сигарета, прожигает сотни жизней просто так. Она убивает тебя. Я прикладываю ее к губам и нерешительно делаю вдох, вытягивая из нее дым, что обжигал мое горло и попадал в легкие. Слегка закашлявшись, я продолжаю. Она действительно отдает ментолом. Может, раньше я бы и остановила себя, но не здесь и не сейчас. Передаю ему сигарету обратно, давая ему ее прямо в руку. Он ухмыляется. – Понравилось?

– Более чем, – целую его в губы.

Эти воспоминания нахлынули на меня, когда я шла по улице, ища адрес Арчи. И я его нашла. Назло самой себе. Я проклинала себя сотню раз за то, что смогла это сделать за пару часов. Через справочную, адресную книгу. Это было сделано.

Я шла туда радостная, в наушниках вновь играла та песня. Она связывала мысленно меня с ним. Я уже видела, как я приду к нему, как обниму, как поговорю с его матерью, мы вместе все обсудим, и она перестанет так отвратительно ко мне относиться.

Но за мыслями не погонишься. Их было очень много. Я мечтала о многом. Я шла и прожигала этот момент. Я сжигала свои мысли, куря ментоловые сигареты. Они проносились в моей голове маленькими отрывками, мелкими фразами. Мелькали между строчек.

И вот я стояла около этого дома. Он был трехэтажным, с маленьким окном на чердаке. Сам дом был светло-желтого цвета с белой крышей. Окна были вырезными, будто я смотрю на сказочный домик. Я поднялась на каменные ступени и постучалась. Мне открыла его мать. Ее глаза были красными. Она вытерла их платком и взглянула на меня.

– Ты! – кричит женщина и тычет меня пальцем. – Это ты! Все ты! – она начинает вопить. Я не понимаю, в чем дело. Пока не понимаю.

– Что? Миссис Стинсон, что случилось?

– Мерзкая девчонка. Все из-за тебя. Он был повернут на тебе! Слишком много говорил: Нэнси то, Нэнси это. Ты виновата! – она сталкивает меня с порога, и я почти падаю вниз. Ухватившись за колонну, придерживающую крышу, я все же смогла устоять.

– Что-то с Арчи?! – я пугаюсь не на шутку. – Что с ним? Где он сейчас?! – я перебиваю истерику его матери.

Она зло смотрит на меня, а затем уходит, но дверь не закрывает. Я прохожу в дом. Повсюду стоят разные фотографии. Я осматриваюсь и вижу ту, что стояла у них в сервизе дома в Лос-Анджелесе. Ее голос доносится из комнаты, что была прямо напротив меня. Она что-то кричит, ругается. Я вхожу в эту комнату. Яркие обои были покрыты белыми бумагами. Приглядевшись, я замечаю, что на них выбит шрифт Брайля – шрифт для слепых. Я смотрю на его мать. Она швыряет из стороны в стороны эти бумаги, будто ища что-то. И она находит.

В ее руках черный переплетенный кожаный блокнот. На нем буквы белого цвета выложены в надписи: «личное, не заходить!». Она зло смотрит на него и отдает его мне.

– Он читал книги шрифтом для слепых. Но писал он так, как пишем мы, – ее голос становится более-менее спокойным. – Прости, – она начинает плакать, отдавая мне блокнот. Она садится на кровать Арчи. Что происходит? Я не могу понять. – Сейчас еще кое-что, – она уходит.

Я осматриваюсь вновь. Над кроватью больше всего наклеено этих бумаг. Я срываю одну из них и складываю её в блокнот. Открыв его, я замечаю корявую надпись: "Собственность Арчибальда Стинсона". Пролиставший до последнего листа почерк становится намного лучше. И последняя надпись гласит: " Я люблю Нэнси. И я приду к ней в парк. Я проведу с ней еще один замечательный день. ". Слезы не накатываются, нет. Я улыбаюсь. Но мою улыбку прекращает миссис Стинсон. Она протягивает мне iPod серебряного цвета, тот, с которым ходит Арчи. Экран разбит. Я непонимающе смотрю на его мать.

– Ты не знаешь?

– Что случилось?! – вторю я, откладывая iPod и блокнот.

– Он шел в парк. Спешил, что есть силы, – она опять начинает плакать. Я не понимаю. Я ничего не понимаю. Что с Арчи?! Что с МОИМ Арчи?! – Он шел к тебе. И слушал музыку. Я ему говорила, чтобы он не слушал её, когда идет по улице. Я ему говорила..

– Что дальше? – мои глаза постепенно начинали заполняться слезами. В сердце что-то екнуло. Щелкнуло.