Яркие огни, большой город

— Туда, где девочки,— говорит Элейн. То ли она пытается сострить, имея в виду название какой-то кинокартины, то ли на что-то намекает.

Наконец, ваша веселая команда решает, что теперь ее цель — «Разбитое сердце». Вы ловите такси и совершаете марш-бросок в северную часть города.

У дверей — толпа желающих разбить сердца, все это, похоже, обитатели пригородных районов. Тэд проталкивается через гущу людей, осаждающих вход в заведение. Чтобы не платить за вход, Элейн и Тереза делают вид, что страшно-увлечены беседой, и вам с Тэдом приходится раскошелиться. Зал довольно пустой.

— Рано,— говорит Тэд. Он разочарован. Он терпеть не может приходить, когда не все в сборе. Он гордится своей пунктуальностью; для него быть вовремя — значит являться последним.

Элейн и Тереза исчезают минут на пятнадцать. Тэд обнаруживает за одним из столиков своих друзей. Судя по всему, они из какого-то рекламного агентства. Все обсуждают новый журнал под названием «Ярмарка тщеславия». Некоторым он нравится, некоторым — нет.

— Полная каша,— говорит Стив, литературный правщик,— какой-то абстрактно-экспрессионистский подход. Размазывают чернила по листу бумаги и надеются, что на нем появится рисунок.

Ты отправляешься за выпивкой, обшаривая глазами толпу в поисках одиноких женщин. Сейчас вроде бы таковых не имеется. Тут все свои, все друг друга знают. Ты шел сюда в приподнятом состоянии духа, а сейчас настроение у тебя явно падает. К тому же, ты испытываешь разочарование — то совершенно неизбежное разочарование, которое охватывает тебя всякий раз, когда приходишь в новый клуб. Ты стремишься туда полный надежд, которым, как показывает опыт, не суждено оправдаться. Ты всегда как-то забываешь, что не любишь танцевать. Но раз уж ты тут, от тебя самого зависит, насколько приятно ты проведешь время. Музыка возбуждает и зовет к действию. Совсем не обязательно танцевать. Просто под кайфом лучше чувствуешь музыку, а от музыки опять хочется кайфа.

У стойки бара кто-то толкает тебя в плечо. Оборачиваешься. Проходит некоторое время, прежде чем ты узнаешь этого человека, и пока пожимаешь ему руку, в памяти всплывает его имя. Рич Вэниер. Он учился с тобой в колледже, вы посещали один клуб. Ты интересуешься, чем он занимается. Оказывается, он работает в банке и только что, сегодня вечером, вернулся из Южной Америки, избавив какую-то банановую республику от банкротства.

— Я устроил хорошую взбучку, но обеспечил генералам еще несколько месяцев спокойной жизни. Ну, а что ты делаешь для души и тела? По-прежнему пописываешь стишки?

— Обстряпываю одно дельце. Между прочим, оно тоже связано с Южной Америкой.

— Я слышал, ты женился на актрисе.

— Я женился на революционерке. Она — незаконная дочь Че Гевары. Несколько месяцев назад она поехала домой повидать мамашу, а тамошние генералы ее арестовали и пытали. Она умерла в тюрьме.

— Ты что, шутишь?

— Разве я похож на шутника?

Рич Вэниер никак не может от тебя отцепиться. Он говорит тебе, что вы должны как-нибудь вместе пообедать.

Возвращаясь к столику, ты видишь, как Тереза и Элейн уходят вместе с Тэдом. Ты догоняешь их, когда они уже рядом с мужским туалетом. Вы вчетвером занимаете кабинку. Элейн садится на бачок, Тереза — на сиденье.

— Иногда мне кажется, что я полжизни провела в сортирах,— говорит Тереза, зажимая ноздрю.

Потом ты натыкаешься на женщину, которую встречал на какой-то вечеринке. Ты не можешь вспомнить, как ее зовут. Когда здороваешься с ней, она смущается, словно раньше между вами было что-то постыдное, хотя единственное, что ты можешь вспомнить,— это какой-то спор. Кажется, речь тогда шла о политических подтекстах песен группы «Клэш». Ты спрашиваешь, не хочет ли она потанцевать, и она соглашается.

Изобретаешь свой собственный танец и называешь его «нью-йоркская карусель». Оркестр играет «Листопад», потом «Ах, девочки, девочки». Ты норовишь перегнать заданный темп. Твоя партнерша ритмично покачивается в такт музыке. Пожалуй, она разглядывает тебя с симпатией. Ты уже взмок, рубашка прилипла к телу. Спрашиваешь, не хочет ли она сделать перерыв. Она энергично кивает головой.

— Вас что-то тревожит? — Тебе приходится кричать ей в ухо, чтобы она услышала.

— Ничего особенного.

— Вы, кажется, нервничаете.

— Я слышала о вашей жене,— говорит она.— Очень жаль.

— Что вы слышали?

— О том, что случилось. Об этой, ну, лейкемии.

На местном боливийском поезде, минуя горные деревушки, поднимаешься вверх, в разряженный воздух Анд.

— Тереза и Элейн уже совсем ручные,— говорит Тэд.— Думаю, пора нам всем смываться в какое-нибудь более комфортабельное местечко.

Вы снова отправляетесь в уборную. Элейн и Тереза — в женскую — по законным делам.

— Мне не нравится эта байка про лейкемию,— говоришь ты.— Не смешно.

— Просто пытаюсь поднять на тебя спрос. Считай меня своим рекламным агентом.

— Не забавно. Дурной вкус.

— Вкус,— говорит Тэд,— дело вкуса.