Яркие огни, большой город

Она тоже смеется. Ты с размаху бьешь себя по ляжке. Она, видите ли, хочет знать, как у тебя дела. Очень смешной вопрос. Смешнее некуда. Аманда — умора! Ты хохочешь так, что у тебя перехватывает дыхание. Стиви колотит тебя по спине. Как только восстанавливается дыхание, снова начинаешь хохотать. Аманда выглядит встревоженной. Похоже, она даже не догадывается, как она может насмешить. Для нее это новость. Ты хочешь сказать ей, что она ходячий цирк, но говорить ты не можешь. Ты хохочешь. Люди хлопают тебя по спине. Это смешно. И люди смешные. И все вокруг такое смешное, что просто сдохнуть можно от смеха. Тебе трудно дышать. У тебя темно перед глазами.

— Попей,— говорит Тэд. Одной рукой он поддерживает тебя, а в другой — у него пластиковый стаканчик.— Разойдитесь,— говорит он каким-то людям, обступившим тебя густой толпой. Лица Аманды ты не видишь.

— В чем дело? — спрашивает Стиви.

— Он эпилептик,— говорит Тэд.— Я знаю, что делать в таких случаях.

Она, ясное дело, ретируется.

— Я не эпилептик,— говоришь ты.

— Конечно, нет, просто ты тетраплегик. Да еще перевозбудился.

— Ну и ну,— говоришь ты.— Как дела? Подумать только, она сказала: «Как дела?» — Начинаешь смеяться снова.

— Передохни, шеф.— Тэд сажает тебя на стул в стиле Мис ван дер Роэ.— Ты считаешь это смешным? — говорит Тэд.— Погоди, я тебе еще не то расскажу.

— Что?

— Одиссей, говоришь? Помнишь, кто он?

— Разве такое забудешь?

— Наконец я допер, где я его видел.

— Когда допер? Когда он лапал ее за задницу?

— Нет. Послушай-ка. У меня в агентстве это записано. Имен я называть не буду. Но в Атланте живет одна старая курва, она заправляет в какой-то компании и приезжает два или три раза в год в Нью-Йорк привести в порядок морду и задарма пожрать за счет своей фирмы. Естественно, на вечера ей требуется сопровождающий. Так что мы предоставляем эту услугу через такое заведение, которое называется «Красавец по телефону». Эта контора обеспечивает одиноких баб мужчинами-компаньонами, причем по высшему разряду. Когда я говорю «компаньонами», я, понятно, проявляю необычную для себя скромность. Как бы то ни было, около года назад мы вызвали красавца, и voilà⁶⁹ Одиссей.

— Не пытайся меня взбодрить.

— Нет, правда. Мне пришлось два вечера подряд сопровождать этих чокнутых; нечего и говорить, что бедняга Аллагэш был совершенно выбит из колеи. Мне платили, но, как ты понимаешь, рассчитывать на остроумную беседу с такими субъектами не приходится.

Когда ты начинаешь смеяться, Тэд говорит:

— Спокойно.— Но теперь ты держишь себя в руках.

— «Красавец по телефону».

— Именно.

— Красавец-пихарь по телефону.

— Да, это,— говорит Тэд,— действительно смешно. Коварный Одиссей.

— Наконец-то Аманда попала в точку.— Кажется, тебя опять разбирает смех. Вот если бы можно было и в самом деле — в прямом смысле слова — умереть от смеха. Вырваться из этой тяжелой телесной оболочки и улететь отсюда через открытое окно. Ты летел бы над городом, высоко-высоко, и с высоты вся эта мерзость и боль казались бы тебе бесконечно далекими — как мерцающие в темноте огоньки.

— Не знаю,— говоришь ты.— Честно говоря, не так уж это и смешно. Скорее грустно.

— Не следует менять гнев на милость,— говорит Тэд.

— Где Стиви?

— Еще одна дурацкая история. Тебе нужно забыть об этом, шеф.

— Почему?

— Стиви, он же Стив, сделал несколько недель назад третью операцию. Убедительно, правда?

— И ты хочешь, чтобы я в это поверил? — Мысленно возвращаешься к облику Стиви.— Вранье.

— Зачем мне врать? Спроси Джимми Кью, если сомневаешься. Для чего, думаешь, шарфик вокруг шеи? Нельзя же убрать кадык.

Ты не знаешь, серьезно он говорит или шутит, ибо он не раз уже тебя разыгрывал. К тому же, теперь тебе просто наплевать, какого пола эта Стиви. Время позднее, все равно ты ее никуда не поведешь.

— Я еще раньше хотел тебе об этом сказать.

— Спасибо.— Ты встаешь.

— Спокойней, шеф.— Он обнимает тебя за плечи.

— Я вдруг кое-что сообразил.

— Что?

— Вы с Амандой были бы потрясающей парой.

— Не означает ли это, что ты возьмешь Одиссея на себя?

— Потом, Тэд.

В углу склада расположены несколько спален. Первые две битком набиты какими-то явно насосавшимися коки и увлеченно беседующими парочками. Третья свободна, около кровати на столике стоит телефон. Ты лезешь в записную книжку и находишь тот самый номер.

— Поздновато,— говорит Викки после того, как ты называешь себя.— Ты где?

— Сейчас действительно очень поздно. Я в Нью-Йорке. Я хотел с тобой поговорить.

— Ты с Тэдом на какой-нибудь вечеринке. Ну что, угадала?

— Я был с Тэдом.

— И в самом деле, поздновато. Что-нибудь случилось?

— Просто я хотел сказать, что умерла мама.— Ты совсем не рассчитывал, что получится так коротко.

— О боже,— говорит Викки.— Я не знала, что она... когда?

— Год назад.— Пропала Без Вести.

— Год назад?

— Я не говорил тебе этого раньше. А сейчас захотел сказать. Думаю, это важно.

— Я тебе очень сочувствую.